Мистер Ивнинг
Шрифт:
— Скажешь еще, — возразила она почти бесстрастно. — Наверное, ты совсем не представляешь себе этот дом. Не дом, а квартира, да и я — незамужняя женщина.
— Знаю, Мерта, знаю. Ты все сделала сама. Никто и пальцем не пошевелил, — казалось, при этих словах он стряхнул с себя усталость и посмотрел на нее с искренним сочувствием.
— Я не пытаюсь тебя разжалобить. Просто хотела рассказать кому-нибудь о том, что происходит в «Спиро». Мне нужно было с кем-то поговорить.
— По-моему, «Спиро» — идеальное для него
— А как же эти ужасные отец и дед Спиро? — закричала она, словно заметив издалека что-то страшное и омерзительное.
— Мацукасы? — Спенс удивился ее горячности.
— Да, Мацукасы! С большущими глазами и черными бородами! Старый господин Мацукас, дед, как-то вечером пришел сюда и нахамил мне.
— Не верю, — сказал Спенс.
— Ты хочешь сказать, я выдумываю? — упрекнула она брата.
— Нет-нет, просто не могу себе представить.
— И вот теперь, — вернулась она к животрепещущей теме, — Гиббс сидит там все время, как у себя дома.
— Ты говорила об этом с ним, Мерта?
— Я не могу. Нельзя же его пилить: не ходи вечером в греческий ресторан. Вероятно, для него это — шикарная другая жизнь. Совершенно иная. Старик запретил устанавливать музыкальные автоматы, телевизор и тому подобное, а Гиббсу ведь нравится все забавное и оригинальное. Но там нет ничего забавного или оригинального, хотя, возможно, Спиро… Туда не ходит никто из студенческой братии, Гиббс защищен там от их нападок и может спокойно пить кофе.
— Какая скучища — пить кофе в паршивой греческой забегаловке! Не понимаю, почему мать должна волноваться, что туда ходит ее сын, да еще и поднимать меня из постели, чтобы поговорить об этом!
— Ах, Спенс, — назойливо продолжала она, — он не должен туда ходить. Неужели ты не понимаешь? Ему нельзя там находиться.
— Абсолютно ничего не понимаю, — возразил Спенс. — И я попросил бы тебя, Мерта, больше не вызывать меня в столь поздний час, чтобы поговорить о своем сыне, ведь он уже почти взрослый человек. В конце концов, у меня есть еще и работа.
Она уставилась на него.
— Мне нужно было поговорить с кем-нибудь о Спиро.
— Так вот о ком ты хотела поговорить — о Спиро, — сказал Спенс с растущим раздражением в голосе.
— Спиро, — неуверенно проговорила она, будто о нем напомнил сам Спенс, — меня никогда особо не интересовал этот молодой человек.
— Почему? — Спенс решил переключить ее внимание на неопределенный и косвенный вопрос, полагая, что именно таков ее тип мышления.
— Ну, Спиро рисует все эти странные штуки.
— Странные? — переспросил он. — А, по-моему, они вполне хороши.
— Не нравится мне этот Спиро, — сказала она.
— Почему же ты не пригласишь его, если он нравится твоему сыну? — брат переложил всю ответственность на нее.
— Когда целый день вкалываешь на фабрике, Спенс…
— Тебе лишь бы
— Я надеялась, родной брат проявит ко мне больше чуткости, — ответила она с холодной яростью.
— А ты — к Гиббсу.
— Спенс, прошу тебя.
— Пустое. Вечно у тебя какие-то проблемы, но ведь главная проблема, Мерта, в тебе. Ты старая, уставшая и недовольная женщина, но не можешь сказать об этом прямо. Ты решила, что с твоим сыном что-то не так, поскольку он ходит исключительно в греческий ресторан и беседует там со Спиро, который неплохо рисует и как раз сейчас пишет портрет твоего сына.
— Спенс! Не говори об этом!
— Дуреха ты старая, Мерта, — сказал он и снова надел шляпу. Ему показалось, что сестра посмотрела осуждающе и даже с некоторой завистью.
— Красивая шляпа, — наконец выдавила она.
— Врач обязан выглядеть подобающе, — ответил он и тут же поморщился от собственных слов. — Тебе нужно найти какое-то хобби, Мерта, — поспешил он сменить тему, — заняться дамским боулингом, вступить в старушечью команду по керлингу или сойтись с каким-нибудь джентльменом-ровесником. А сын пусть живет своей жизнью.
— Утешил, — сказала Мерта, сделав вид, будто нашла его совет остроумным.
— Спенс приходил? — кладя книги, спросил Гиббс.
Мерта подставила лицо для поцелуя, и сын чмокнул ее так, словно незаметно выплюнул семечко.
— Как дела у Спиро? — неожиданно поинтересовалась она громким, бодрым голосом, удивившим даже ее саму.
Сын взглянул на нее, точь-в-точь как в детстве, когда она внезапно врывалась в гостиную и спрашивала, чем он в такой тишине занимается.
— Спиро пишет мой портрет.
— Портрет? — переспросила Мерта, изо всех сил пытаясь подавить неодобрение в голосе.
— Именно, — произнес Гиббс, сел в дальней стороне комнаты и достал гармонику.
Мерта недовольно скривилась, но промолчала, и он заиграл «Луна взошла». Казалось, он всегда играет, когда ей нужно с ним поговорить.
— Хочешь, чтобы Спиро пришел к нам в гости?
— В гости?
— Ну, навестил нас, — она улыбнулась и зажмурилась.
— С какой это радости? — изумился он и, заметив ее мучительную гримасу, добавил: — В смысле, чего он тут не видел?
— Меня, — ответила она со смехом. — Я ведь такая красавица.
— Спиро думает, что ты его недолюбливаешь, — сказал Гиббс, она тотчас вскрикнула: «Чепуха!», но Гиббс продолжил: — На самом деле, он считает, что в этом городе его не любит никто.
— И то верно — кроме них, греков тут нет.
— Ну а мы, конечно, одна из первых семей в городе! — внезапно вспылил Гиббс.
— Твой дядя Спенс — человек влиятельный, — побелев и слегка разинув рот, начала она, но Гиббс перебил ее, снова заиграв на гармонике.