Мистер Монк летит на Гавайи

Голдберг Ли

—Что? Почему Вы так смотрите на меня?

—Потому что ты сейчас раскрыла половину тайны, — он потер ладони. — Теперь осталось лишь выяснить вторую половину, и убийца у нас в руках.

24. Мистер Монк отправляет письмо.

Я не могла понять, что Монк имел в виду, говоря о раскрытии мной половины преступления. И не могла представить, как это может быть правдой.

Одна из самых раздражающих черт Эдриана Монка — более чем очевидная —

его любовь делать подобные заявления, никак их не объясняя.

Выдав это замечательное утверждение, он просто повернулся и вышел из сада, даже не удосужившись попрощаться.

Это меня разочаровало, а Кеалоха — в особенности, он не мог уразуметь, почему Монк оставил его в неведении.

—Он делает так, чтобы помучить меня, верно? — обиделся лейтенант.

—Он поступает так со всеми, — ответила я. — Он не откроет нам, кто убийца, пока не убедится, что может доказать виновность.

—Если он поделится с нами, кого подозревает, возможно, мы сумеем помочь.

—Он не раскроет рта, пока знает не все.

—Без помощи Монка мне придется тащиться по старому проторенному пути. Проверю, были ли враги у Мартина Камакеле, и выясню, чем сегодня занималась Роксана Шоу.

—Сообщите нам, хорошо?

Кеалоха кивнул, и я отправилась обратно в бунгало. После лицезрения поджаренного трупа я потеряла аппетит и уверенность, смогу ли хоть когда-нибудь снова съесть мясо.

Войдя внутрь, я обнаружила Монка одиноко играющим в арахис.

Не стала его беспокоить, полагая, что игра помогает думать. Я поплавала в нашем частном бассейне, потом позвонила Джули из своей спальни, отвлекая ее от домашних дел, а затем вышла пожелать Монку спокойной ночи.

Он сидел в темной гостиной, смотрел на внутренний дворик и слушал прибой. Его спина была очень прямой, и он пристально вглядывался в темноту, будто что-то видел в ней.

—О чем задумались? — обратилась я.

—Когда Труди была ребенком, бабушка связала ей желтое одеяло. Труди пеленали в него в младенчестве. Она обсасывала уголки одеяла, когда у нее резались зубки, и настолько привыкла к нему, что потом не могла спать без него.

—Оно являлось ее одеялом безопасности. У каждого ребенка есть нечто похожее. Моей вещью безопасности было чучело лисы, я называла его Фокси.

—Труди называла свое одеяло Ночь-Ночь. Она взрослела, одеяло становилось все больше и больше истертым и рваным. Родители пытались отучить ее от него, даже попросили бабушку связать такое же одеялко карманного формата. Но оно не заменило ее Ночь-Ночь.

—Когда же она смогла обходиться без него? — поинтересовалась я.

—Никогда, — ответил Монк. — Она спала со своим Ночь-Ночь, когда мы познакомились, и это продолжалось все годы нашего брака. Я похоронил ее с Ночь-Ночь, чтобы она всегда могла утешиться, и ей было безопасно.

—Что сейчас заставило Вас вспомнить об этом?

—Так Труди действует на меня. Она моя Ночь-Ночь. —

Монк вздохнул, но не с грустью, а довольно. — Я никому не рассказывал о ее одеяле и о том, что похоронил ее с ним.

—Я рада, что Вы доверились мне, — я положила руку ему на плечо и слегка сжала. — Спокойной ночи, мистер Монк.

—Спокойной ночи, Натали.

Я легла спать, оставив Монка наедине с воспоминаниями и мечтами.

Я не знала, чего ожидать на следующее утро. У нас оставался всего один полноценный день на Гавайях, и я надеялась провести его расслабляясь. Но мне было известно, что Монк не остановится, пока не найдет убийцу Мартина Камакеле и не уличит Дилана Свифта в мошенничестве. В общем, на отдых я особо и не рассчитывала.

Монк сидел за кухонным столом, сложив пополам письмо, выполненное его идеальным, похожим на шрифт печатной машинки, почерком. Он сунул его во внутренний карман пиджака.

—Доброе утро, Натали. Как спалось?

—Как сурку в спячке, — ответила я. — А Вам?

—А я написал письмо.

Вывести свое имя на квитанции по оплате кредиткой занимает у него двадцать минут, поэтому я не сомневалась, на написание письма потребовалась целая ночь.

—Кому?

—Капитану Стоттлмайеру, — ответил Монк.

—Мило, — произнесла я. — Уверена, он обрадуется.

—Мне хочется нотариально заверить его по пути на завтрак, — попросил он. — Думаешь, здесь есть нотариус?

—Не знаю, — пожала плечами я. — Но уверена, кроме штампа ничего не нужно.

—Я бы предпочел, чтобы письмо заверили, — настоял он, и мы направились к двери.

—Что сегодня на повестке дня? — спросила я с неохотой.

—Наслаждение Гавайями.

—А как же расследование убийства?

—Оно наполовину раскрыто, — заверил Монк.

—А как быть со второй половиной?

Он махнул рукой. —Все в свое время.

Я была ошеломлена. Раньше он никогда не говорил о деле пренебрежительно.

—А что со Свифтом? — не отставала я. — Вы собираетесь уличать его в мошенничестве?

—Успеется.

Не то, чтобы мне хотелось уговорить его дальше вести расследование, но столь радикальные изменения его личности тревожили.

—Как Вы можете так расслабляться?

—А разве не в этом смысл отпуска? Тебе самой стоит попробовать расслабиться.

—Вы случаем не принимали снова пилюли?

—А зачем? К тому же, я их экономлю для полета домой.

На пути к ресторану мы остановились у ресепшн, где Тэцуо поприветствовал нас. По его словам, весь персонал в шоке от случившемся с боссом, Мартином Камакеле. Все обсуждали отмену луау в отеле безвозвратно.

—Мне кажется, отличная идея, — обрадовался Монк. —Следующим шагом должно стать повсеместное складывание полотенец вместо скатывания. Повернитесь спиной к варварским обычаям раз и навсегда!