Мне бы в небо
Шрифт:
Я никогда не доверял КСУ. Мое положение в фирме никогда не было ясно мне самому, а путь наверх — извилист и смутен. Некоторые делают карьеру, уходя и возвращаясь, а те, кто не преуспевает… просто исчезают. Два года спустя приходит весть, что они открыли гостиницу или бар в Киокаке. Так говорят — но, скорее всего, эти люди просто умерли.
«Р. Б. на своем месте». Я — часть чего-то большого.
Джулия, благослови ее бог, снова в буфете — перемешивает мюсли с йогуртом. Она уже выглядит лучше и менее погружена в себя. Дождь набирает силу, он пеленой висит за окнами, размывая силуэт диспетчерской вышки. Я смотрю на монитор. Плохие новости. Наш рейс, номер 119, запаздывает на двадцать минут,
— Это ли наш старый друг Райан Бингам? Как поживаешь?
На моем плече рука — я оборачиваюсь. Время и пространство смещаются. Белый гладкий нос, который почти касается кончиком губ, неподвижный, точно каменный, взгляд, как у нарисованных глаз в масонских храмах или как на долларовых купюрах. Это муж моей бывшей жены, человек, занявший мое место, — от него Лори родила двоих детей, доказав тем самым, что в нашем браке бесплодна была отнюдь не она. Отказавшись от прежней фамилии, она взяла чужую, и, судя по тому, что мне известно об их совместной жизни, высшие небесные силы благословили этот брак. Я был просто задержкой в пути, ошибкой в маршруте, по дороге к предназначенному свыше союзу.
— Марк. — Я беру протянутую руку и коротко пожимаю. В другой руке Марк держит портфель. Антикварные никелевые застежки, отличная натуральная кожа. Один из лучших риэлторов в Боулдере — и продолжает расти.
— Как поживают девочки?
— Отлично. Просто куколки. Крошка Эми для своего возраста настоящий снайпер. Это наше последнее семейное увлечение — спортивная стрельба.
— И Лори? А мне казалось, она терпеть не может оружие.
— Наверное, на нее повлиял сельский воздух. Мы ведь переехали из города. Шестьдесят акров земли у подножия холма. Я разделил старое ранчо Лентяя Ди и прихватил отменный кусок. Непременно приезжай в гости.
— Лори стреляет из ружья. Представить себе не могу.
— А ты по-прежнему снимаешь ту квартиру?
— Нет.
— Свой дом?
— Нет.
— Значит, ищешь жилье?
— В общем, нет.
Марк морщится и прикусывает губу. Домовладение — это его религия, и ему меня жаль. Он делит весь мир на два лагеря — собственники и бедняки, и его мечта — объединить тех и других. Благородная душа.
— Я кое-что хочу тебе показать. Есть хорошая возможность. Можешь на минутку присесть?
Могу, и он это знает: аэропорт бездействует, его окружает железный занавес облаков. Мы усаживаемся на мягкой кожаной кушетке, нога к ноге (сидеть на ней — все равно что у кого-то на коленях); Марк открывает портфель и засовывает внутрь гладкую ухоженную руку. Человек, который появился из ниоткуда, когда я ушел, и помог моей жене преодолеть биологический порог — у меня для этого недостало сил. Его уверенность очаровывает. Если бы я его любил, то нанял бы читать лекции и обучать своей системе. Впрочем, сомневаюсь, что у Марка она есть. Марк повинуется инстинктам, он из влиятельной семьи — то есть это в нем с колыбели. Если бы он, как олень, носил рога, они бы разветвлялись шире плеч. Он — прирожденный начальник.
Он открывает папку и кладет ее между нами.
— Таких домов скоро будет более четырехсот, но пока пригород не достроен — учти, это единое сообщество, а не просто застройка. Мы заселяем четвертую сотню.
Марк дает мне время рассмотреть снимки — отчетливые утренние фотографии фасадов с колоннами, обсаженных тонкими тополями на подпорках и окруженных дощатыми заборами. Дома расположены под странными углами друг к другу, как будто они выросли сами собой, безо всякого плана, и возле каждого есть загон, в котором стоит одинокая гнедая лошадь — готов поклясться, это одно и то же животное. Чистой воды компьютерная графика, но я против воли увлекаюсь и восхищаюсь. Такие счастливые
— Наш концепт — все «под ключ», — говорит Марк. — Человек приобретает договор на техобслуживание вместе с домом. Ты ездишь пять дней в неделю? Не страшно. Мы выполем сорняки в саду и даже заменим лампочку. Мебель? Купи сам — или выбери комплект. Ну и, конечно, скоростной интернет.
— А гаражи?
— Подземные. Традиционализм в сочетании со всеми новинками.
Мне интересно, хоть я и сомневаюсь, что искренне. Отчасти хочется намекнуть Лори, посредством Марка, что я не только имею право приобрести сияющий кусочек рая, но и в состоянии его наполнить. Мы были близки в те годы, когда я только начинал летать и претворял в жизнь свои идеи относительно экономии и минимума вещей. Лори обвиняла меня в ничтожестве и скупости. Это несправедливо. Если уж на то пошло, мой дух не знал пределов. Я жил на чемоданах, потому что владел всем миром.
— Тебя, конечно, интересует процент, — говорит Марк. — Неудивительно. Впрочем, о коротком сроке речи не идет. Это серьезное вложение. Как там твои акции?
— Довольно скверно.
— Жаль. У тебя есть какие-нибудь серьезные активы?
— Пожалуй, нет. «Кэмри» девяносто шестого года выпуска.
Теперь я намеренно стараюсь бить на жалость, чтобы проверить глубину его сочувствия. Я всегда нравился Марку. Он познакомился с моей бывшей в супермаркете, за месяц до официального расторжения нашего брака, и, вместо того чтобы немедленно пригласить Лори на свидание, пришел ко мне просить разрешения. Уникальный случай.
— Вот что надо сделать, если тебе интересно, — говорит он. — Внеси задаток, любую сумму, и я придержу дом, пока ты не приедешь его посмотреть. Есть у меня один вариант… вид там просто потрясающий.
— Возможно, я скоро перееду. В Омаху.
— Дом останется за тобой в течение полугода, мы это гарантируем. Если не сможешь — я выкуплю его обратно. Райан, всем людям нужно место, которое они могли бы назвать своим. Такова Америка. Вот что нам обещали, — он подталкивает папку ближе ко мне. — С тобой все в порядке?
— Творится что-то странное…
Марк придвигается. У него здоровое дыхание человека, который бегает по утрам, пьет собственноручно выжатый сок и ест овощи. Он, возможно, слишком разумен для того, что я собираюсь сказать.
Если вы много летаете и общаетесь с большим количеством незнакомцев, то слышите порой совершенно невероятные вещи. Представления о возможном растягиваются до предела. Вот несколько примеров. Якобы лет сорок назад проводились исследования химического состава почвы в крупнейших земледельческих районах Америки, и выяснилось, что из-за непомерного использования удобрений почва лишилась некоторых важных частиц и неспособна производить хоть сколько-нибудь питательные продукты. Якобы существует наука психотроника, представители которой пытаются влиять на человеческое поведение при помощи мощного радиационного излучения; его испускают секретные передатчики, расположенные за Полярным кругом, — во время холодной войны они были нацелены на Россию. Якобы Американская медицинская ассоциация сначала заявила, что поглощение натрия повышает кровяное давление, а потом поняла, что никаких оснований для того нет, но из упрямства отказалась признать ошибку. Якобы кокаин, вопреки общему убеждению, с середины двадцатого века остается ингредиентом кока-колы. Якобы шансы выиграть в «двадцать одно» в Лас-Вегасе слегка сдвигаются в пользу игрока в течение, в среднем, полутора месяцев в году, и существует баснословно дорогой информационный бюллетень, который держит элитных картежников в курсе.