Мне есть что вам сказать
Шрифт:
Вчера утром на берегах мутного Тигра прошла церемония во многом прекрасная, трогательная и по-настоящему утешительная для таких страждущих душ, как ваш покорный слуга, который голосовал за эту исполненную противоречий войну. Шииты, сунниты, ассирийцы и так далее: оратор за оратором приветствовали рождение новой демократии на Ближнем Востоке. Среди букетов искусственных гладиолусов, напоминающих банкетный зал в Румынии Чаушеску, лидеры партий праздновали рождение свободного Ирака.
Присутствовали холеные бизнесмены-эмигранты, вернувшиеся в поисках власти, и древние, цвета жженого сахара, бедуины в традиционных тюрбанах. Сердитые курды требовали перевода каждого слога на их язык со всей страстью представителя «Плайд камри» [236] , обвиненного в превышении скорости,
236
«Плайд камри» – уэльская национальная партия; стоит на буржуазно-националистических позициях; выступает за предоставление Уэльсу самоуправления.
А по мере того, как многие шииты в его списке высказывались в ответ и реагировали на его ссылки на Коран, мы могли видеть, какие у них впереди трудности. Во-первых, им необходимо сформировать правительство, а это достаточно трудно, так как курды и шииты борются за обладание нефтяными месторождениями Киркука. После этого до 15 августа они должны подготовить конституцию. Существует риск, что шииты попытаются встать у руля и превратить Ирак в теократическое государство по типу Ирана с ограничениями на женское образование. Затем существует постоянный риск безопасности для каждого человека в этом пространстве. Ярость отказников и повстанцев превращает Ирак в зону, запретную для иностранцев и демократических политиков.
Вчера итальянское правительство Сильвио Берлускони – прежде яростного сторонника войны – объявило, что они выводят 3000 итальянцев из Ирака в ответ на убийство американцами офицера итальянской разведки. Все это печально и достойно сожаления. То, что происходит в Багдаде, очень важно, и при всех правдах и неправдах войны все мы, кто принял в ней участие, должны оставаться там, пока новорожденная демократия не будет в полной безопасности.
Когда вчера утром я осматривал один из бункеров Саддама, я задумался: сколько всего было достигнуто и почему это надо было сделать. Это был фантастический бункер. Построили его немцы. Трехтонные стальные двери поставили швейцарцы. В бункере располагались штабные пункты, боевые командные пункты, огромные нетронутые генераторы, машины производства Siemens, Германия, и Bobinindus, Бельгия, настолько огромные, что даже мародеры отступили от них. Там находились также резервные оперативные пункты и даже места, куда предполагалось складывать трупы.
Но когда мы бродили по бункеру с фонариками в руках, самое жуткое, что мы там обнаружили, касалось системы безопасности. Саддам настолько заботился о своем убежище и так мало о гибели людей, что установил противопожарную систему. Как только возникает риск для помещения, система автоматически срабатывает и заполняет пространство газом хладон, нейтрализующим кислород и убивающим всякого, кто окажется в жутких коридорах бункера. Вот таким человеком был Саддам. Таким был и его режим. При нем людей не только пытали и убивали, но и безопасность своих работников он ни во что не ставил.
А почему ни во что не ставил? Потому что они не могли проголосовать и наказать его за сумасбродство. Вот почему нам необходимо работать над расширением демократии в Ираке, и вот почему итальянцы делают ошибку, что уходят из Ирака. Как выясняется, Берлускони неправильно провел операцию по спасению журналистки Джулианы Сгрены. Говорят, он заплатил огромный выкуп похитителям, что дало повод этим чокнутым похищать других людей. В том числе он повысил риски для сотен британцев, которые отдают все силы перестройке этой страны.
Все попытки обеспечить водоснабжение, канализацию и электроэнергию уже натыкаются на необходимость сопровождения каждого западного работника личной охраной, состоящей из внушительного вида ольстерцев в темных очках и пистолетами на бедре. Проблемы безопасности не только угнетают, они еще и очень дорого обходятся. Нам необходимо, чтобы западные войска оставались здесь до тех пор, пока иракцы не научатся сами бороться с террористами. Этот день может
Начав эту операцию, при всех ее сложностях, мы приняли на себя обязательство помочь довести ее до конца. Если это означает отправку дополнительного контингента вместо ушедших итальянцев, пожалуй, мы должны это сделать – и многие бравые бриты здесь в Ираке только «за».
Это просто: нет демократии – нет ядерного оружия
Иранский посол – чрезвычайно импозантный мужчина, высокий, эрудированный, безукоризненно причесанный, хоть выставляй его портрет в витрине парикмахерской. И пока мы сидим и беседуем в его гостиной на Принсес-Гейт – когда-то лихо разукрашенной САС (Специальной авиационной службой) [237] , – как-то неудобно не соглашаться с тем, что он говорит.
237
Имеется в виду освобождение спецподразделением САС в апреле 1980 г. 26 сотрудников иранского посольства в Лондоне, захваченных террористами Освободительного движения Арабистана (DRMLA).
Но чем больше он говорил об отсутствии ядерных амбиций у его страны, тем отчетливее всплывала в моем мозгу знаменитая острота сэра Генри Уоттона [238] : «Посол – это добропорядочный человек, которого послали за рубеж лгать в интересах своей страны».
«Послушайте, г-н Амбо, – говорит мой друг и коллега Стюарт Рейд, заместитель главного редактора The Spectator, – вы говорите, что вам необходимы мирные атомные станции, но ведь Иран – вторая нефтедобывающая страна в мире. Перестаньте, дружище, – предлагает Рейд, – зачем вам строить дорогостоящие атомные станции – типа тех, от которых Британия собирается отказываться, – когда недра Персии полны ископаемым топливом, бьющим из каждой трещины?»
238
Генри Уоттон – английский дипломат и поэт эпохи Возрождения.
Намек моего друга ясен: Ирану необходимо обогащать уран только по одной причине – стране нужна атомная бомба. «Разве не так?» – спросили мы. И посол, конечно, пустился хитро аргументировать, как семинарист из города Кум [239] , что ее не будет. «Бомба! – начал он на манер леди Брэкнелл [240] . – Атомная бомба? Это последнее, что хотела бы заполучить страна, так как, несмотря на все оружие, которое в конечном счете произвели аятоллы, оно не сравнится с арсеналом Америки. Зачем же, – вопрошает он, – воевать со страной, которая может превратить пески пустыни в расплавленное стекло?»
239
Кум – столица провинции Кум в Иране, священный город шиитов.
240
Леди Брэкнелл – персонаж пьесы Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным».
Поэтому я попробовал зайти с другого бока, применив, как я думал, более хитрую аргументацию. Если бы я восседал в Тегеране, сказал я, то полагал бы, что в первую очередь я немедленно должен обеспечить свой народ оружием массового поражения, и в частности ядерным.
Какой другой вывод можно сделать из истории с Саддамом Хусейном? Единственной причиной его свержения и унизительного вторжения в Ирак было то, что у него не было такого оружия. Именно потому, что у него не было ничего более смертоносного, чем несколько стареньких «Скадов» – эффективных, наверное, как корова, выпущенная из катапульты, – американцы посчитали нужным наброситься с таким азартом. Разные деспоты по всему миру вынесли для себя урок номер один из судьбы Ирака: как можно скорее обзавестись ядерным оружием.