Мне повезло вернуться
Шрифт:
У Сереги Сергеева тоже нет отца; правда, есть старший брат. Интересно, это командование так «решило» — или просто не задумывалось? Правда, в моем случае я ему за это крайне благодарен. Но вот не уверен, что эту благодарность разделяли тогда наши мамы… Уж не говорю про тех, чьи единственные сыновья не вернулись. Хотя кто принимает их в расчет? Война — жестокое дело, не до сантиментов. Особенно если «воюешь» из генеральского кабинета в Москве. В 1985-м отец Минжин, ставший вторым человеком в посольстве Монголии, на каком-то из приемов спросит одного из «больших» генералов:
— Почему вы
— Они представляют пока наименьший интерес для народного хозяйства…
Генерал ответит с военной прямотой и очень удивится, что на глазах у монгольского дипломата появятся слезы… Он же не мог предположить, что дипломат одного такого мальчишку знает лично, и это друг его дочери.
Но сейчас, в апреле 84-го, все эти проблемы очень далеки от меня. А мысль о том, что государство может пожалеть меня, точнее, мою маму, просто убийственна и не дает покоя. И еще целых двое суток не даст…
Часов в шесть вечера нас, наконец, вновь выстраивают. После переклички — в автобусы и через весь город во Внуково.
Из аэропорта успеваю позвонить из телефона-автомата:
— Мам, я из аэропорта, летим в Ташкент. Куда дальше, пока не говорят. Но я уже точно попал в ВДВ! Не волнуйся, мам, все будет нормально!
— Да, сынок, я поняла. Ну, видишь, как все удачно складывается…
Она, похоже, так с утра и не отходила от телефона. Радуется, конечно, совсем неискренне. Ох, как, наверное, НЕудачно все складывается для НЕЕ. Мама-то не фанат ВДВ… И знает, где Ташкент и что там рядом… Тема Афганистана у меня с ней табу — даже теоретически не обсуждаю. Но географию-то не отменишь. И мама знает ее.
— Все, мам, тут ребята ждут. Целую, привет всем!
— Ты позвони еще, если получится.
— Обязательно позвоню, мам! Пока! Не волнуйся…
Не позвоню я ей больше. Целых 27 месяцев не позвоню.
С самолетом повезло — мой любимый «Ил-86». Большой, просторный. В Ташкент прилетаем ночью, потом — на ж/д вокзал. До утра ждем поезда в Фергану. Кто-то из парней шарится по вокзалу в поисках переговорного пункта, но я «забил» — смысла не вижу еще ночью маму дергать. Да и денег не брал с собой — зачем?
Потом весь день в топке плацкартного вагона. Жарко, душно, пить охота. И спать… Полдороги в каком-то сонном полубреду — то очнешься, то кемаришь…
Это Кара-Кара-Кара Кара-Кара-Кара-Кум Это Кара-Кара-Кара Кара-Кара-Кара-Кум… [2]У кого-то из парней гитара, и песня эта сейчас как нельзя «в кассу».
Проваливаюсь в знойное, похмельное забытье… Это я проснулся или мне уже и во сне слышится?…
Это Кара-Кара-Кара Кара-Кара-Кара-Кум Это Кара-Кара-Кара Кара-Кара-Кара-Кум…2
Песня из репертуара группы «Круг» (сл. А. Монастырова).
А в
Только под вечер в вагонах-Кара-Кумах посвежело. Уже в темноте прибыли на станцию, вышли из поезда.
Опять построили (надо теперь привыкать к этим постоянным построениям).
— Мы прибыли на станцию Маргелан. Теперь до части на машинах. Садимся плотнее. По дороге не вставать.
Набились в «Уралы», тронулись. Сижу ближе к заднему борту, глазею. Пейзаж чем-то напоминает термезский…
Тут от кабины передают по цепочке какой-то пакет:
— Сбрасываемся деньгами! Из кабины солдаты передали.
Началось, что ли? Пресловутая «дедовщина»? Ну, хрен с ним, у меня все равно ни копейки. И было б, не дал бы… Таких, как я, видно, немало. Через какое-то время пакет снова возвращается:
— Передали, что если не наберем больше — пожалеем потом в части!
Ну, пожалеем так пожалеем — теперь полгода много о чем жалеть придется…
Приехали… Подходят двое из кабины, в таких же панамах, как в Термезе у погранцов:
— Вы че, салабоны охреневшие? Откуда?
— Из Москвы.
— А, ну все ясно, «шлангов» [3] привезли. Ну, вешайтесь.
Ладно, повеситься успею еще, а вот где у них, интересно, береты? Не понял… До утра нас запирают в каком-то клубе. Только расположились — кто на полу, кто на сцене, чтобы доспать, — как с разных сторон через окна и через сцену начинают «просачиваться» какие-то солдаты. Словно тараканы из щелей. Делаю вид, что сплю. Подходят.
3
На армейском жаргоне — «лодыри», «бездельники, умело отлынивающие от трудностей».
— Слышь, часы давай.
— Нет у меня часов.
— А деньги?
— И денег нет.
— Ну, давай махнем х/б на твою одежду. Тебе она уже долго не понадобится.
Пропускаю слова мимо ушей. Как ни странно, погундосив еще немного про какие-то там «самоходы», воины отваливают. Может, и не так страшно все, как говорили? Засыпаю…
Утром нас выводит из клуба какой-то майор. На некоторых пацанах вместо части своей одежды — старые х/б. Майор обрушивается на них, словно на изменников Родины:
— Вот с чего вы начинаете службу! И какие из вас выйдут солдаты! Стыд!
Сколько раз я потом столкнусь с этим в армии — солдат виноват по определению. Даже если он еще и не солдат вовсе — все равно уже виноват. Останься в клубе хоть один офицер, и проблем бы никаких не было. Впрочем, очень скоро это перестанет меня удивлять — привыкну.
А пока нас ведут куда-то по городу. Так странно видеть буйство зелени вокруг. В Москве-то даже почек еще на деревьях нет, а тут даже цветы какие-то цветут. А тепло-то как — красота! И запах, запах какой — благоуханье просто! Ну, уже неплохо…