Мнимая смерть
Шрифт:
Хеннинг нажимает клавишу «отправить» и надеется, что Анетте поймет его правильно. Ему просто надо немного поболтать о произошедшем. Кроме того, он голоден, последние дни он почти не ел.
Снова раздается пищание. «С удовольствием. Голодная как собака. „Фонтес“ в Лекке? Там вкусно!»
Он отвечает не раздумывая: «Отлично. До встречи».
Уверенным движением Хеннинг закрывает крышку телефона и ускоряет шаг. Она права, говорит он себе. У них действительновкусно. И он считает,
Сегодня же пятница.
К моменту появления Анетте он успевает заглотить первое пиво. Хеннинг сидит у стены рядом с камином, в котором, несмотря на то что на дворе июнь, полыхают дрова. Мимо него вверх и вниз по лестнице посетители ходят в туалет. Это был лучший из свободных столиков.
Он поднимает руку в приветствии. Анетте мгновенно замечает его. Она подходит к Хеннингу с улыбкой на лице. Он поднимается. Она обнимает его.
Его уже давно никто не обнимал.
Они садятся. К ним тут же подлетает официант, высокий смуглый парень с такими белыми зубами, каких Хеннинг в жизни не видел, и интересуется, собираются ли они есть.
— Фонтесбургер с беконом. И офигительно большое пиво, — произносит Анетте улыбаясь.
— И мне одно, — говорит он. — То есть и то и другое.
Официант кивает и удаляется. Надо же, думает Хеннинг, как неуклюже я сформулировал свою мысль. Странно, потому что несмотря на то, что намерения его чисты и невинны, можно подумать, что они на свидании. И это довольно необычное ощущение.
— Итак, — произносит она, глядя на него. — Хорошая получилась статья?
— Нормальная, — отвечает он. — По крайней мере мне так кажется. Не я писал. Я не мог.
— И попросили редакционного раба сделать за вас работу?
— Вроде того.
— Самому писать интереснее.
— А мне казалось, ты собираешься стать режиссером?
— Да, но лучшие режиссеры всегда были хорошими писателями. Квентин Тарантино, к примеру. Оливер Стоун. Хотела сказать — Клинт Иствуд, но он, если подумать, написал не так уж и много. А вы знали, что Клинт Иствуд пишет почти всю музыку к своим фильмам?
— Нет.
— Теперь знаете. У него получаются хорошие треки. Много джаза. Много фортепиано.
Хеннингу нравится много джаза. Много фортепиано тоже. Они сидят и молча смотрят друг на друга.
— А что теперь будет с твоим фильмом? — спрашивает он спустя некоторое время и тут же ругает себя за то, что так рано поднял эту тему.
— С которым?
— С обоими.
— Ну как сказать. Я сейчас не могу об этом думать. Моя лучшая подруга умерла, ее убил псих, которого я хотела бы не знать, и последнее, о чем мне сейчас хочется думать, — это судьба фильма. Или фильмов. Прямо сейчас я хочу просто съесть свой гамбургер и ни о чем больше не думать.
Хеннинг кивает. Анетте поворачивается
— Бьярне тебя уже поджаривал? — спрашивает Хеннинг.
— Да, меня хорошо поджарили. С обеих сторон.
— Как все прошло? Он тебя не обижал?
— Нет, все прошло легко и спокойно. Придется еще пару раз встречаться с полицией, но теперь не страшно. Я все понимаю.
Им на выручку приходит официант. Анетте благодарит его, делает большой глоток пива и слизывает оставшуюся на верхней губе пену.
— Ох, скорая помощь прибыла.
Хеннинг подвигает к себе бокал и начинает вертеть его в руках. Этим он занимается в течение нескольких минут.
— Это я его нашел, — внезапно выпаливает он. Он и сам не знает, откуда появилась эта фраза. Просто вылетела.
— Стефана?
— М-м-м. Мне не следовало входить, но я хотел задать Ингве несколько вопросов. Их не было дома, но дверь оказалось открытой, и я…
Он склоняет голову.
— Вы вошли?
Хеннинг поднимает глаза и кивает.
— А ты когда-нибудь бывала дома у Фолдвиков?
Анетте делает еще глоток.
— Я однажды встречалась там со Стефаном, дело было… когда же это было… наверное, месяцев шесть назад. Мы обсуждали его сценарий.
— По которому ты хотела снять фильм?
— Точно.
— Ты была там только один раз?
Она делает глоток и кивает.
— После этого мы переписывались по электронке и общались в чатах, болтали время от времени о фильме. Снимать мы должны были позже. Кинопроизводство — дело небыстрое. Сперва люди встречаются, чтобы договориться о встрече, а когда наступает время этой встречи, она договариваются встретиться еще раз, чтобы договориться о новой встрече.
Анетте закатывает глаза. Хеннинг улыбается.
— А почему вы об этом спрашиваете?
— Просто интересно.
— А можно тогда язадам вамвопрос?
— Давай.
— Что с вами случилось?
Ее интересует его лицо и шрамы.
— Ах, это.
Он снова устремляет взгляд на стол перед собой.
— Не отвечайте, если не хотите, — мягко произносит Анетте.
Он снова крутит бокал в руках.
— Ты не первая, кто спрашивает меня об этом в последние дни. И, если честно, я не знаю, как ответить на этот вопрос, чтобы не…
Он замолкает, снова увидев перед собой балкон, глаза Юнаса, почувствовав, как руки сына ускользают из его собственных. Кажется, что Хеннинг попал в звуконепроницаемую комнату, где нет выключателя. Он смотрит на Анетте.
— Может быть, в другой раз.
Она поднимает руки вверх.
— Простите, я не хотела…
— Нет-нет. Все в порядке.