Мнимая смерть
Шрифт:
Она демонстративно чавкает конфетой.
— Уверена, что вы, такой умный, сможете догадаться, — говорит она, не дожидаясь ответа. Анетте смотрит на него долгим взглядом, а затем снова улыбается и двигается в направлении траурной процессии. Хеннинг следит, как она идет по траве мимо скорбящих, как она оглядывает их, кивает знакомым, но не присоединяется к процессии. Вместо этого она идет к входу в церковь. Анетте не спешит. Как будто ее совершенно ничего не заботит.
Но вполне возможно, что она права, думает Хеннинг, когда Анетте исчезает из поля его зрения, а кладбище заполняется одетыми в черное людьми. Вполне возможно, не удастся доказать, что именно она срежиссировала и осуществила действия, приведшие к гибели двух человек. Потому что она ни в чем не созналась, ни сейчас, ни в палатке на Экебергшлетте,
Ярле Хегсет говорил обычно: «Преступления редко кладут под дверь Управления полиции, завернув в подарочную бумагу и перевязав красивой лентой». Иногда бывает легко. Улики говорят понятным языком, преступник дает признательные показания — либо по доброй воле, либо под тяжестью предъявленных ему улик. Но бывают и такие процессы, когда утверждения стороны обвинения полностью противоречат показаниям обвиняемых. Так было и так всегда будет.
Но для него правда всегда имеет значение. Хеннинг видел ее в ледяных глазах Анетте. А за время следствия многое может произойти. Могут появиться новые улики. Свидетели могут рассказать нечто, позволяющее увидеть действия Анетте в другом свете. Ей придется отвечать на множество вопросов, а всегда давать абсолютно одинаковые ответы трудно, снова, и снова, и снова отвечать на сложные вопросы трудно, каким бы умным ты ни был.
Хеннинг не уходит с кладбища до конца похорон. Он не поднимает глаз, не слышит, что говорят вокруг, и начинает прислушиваться, только когда раздается песня:
Боже, сделай милость, дай допеть мне песню, Сердцем и душою я Тебе пою, С каждым днем к Тебе я становлюсь все ближе И скоро упокоюсь в благостном краю.Хеннинг подавляет в себе воспоминания и боль, несмотря на то что постоянно видит перед собой Юнаса. Кажется, только теперь у него хватит сил навсегда проститься с сыном, только сейчас он готов принять случившееся. Хеннингу не удалось сделать этого в тот раз, потому что он не хотел, не мог, был не готов принять факт того, что Юнас больше никогда не разбудит его утром слишком рано, не заползет к нему в постель, чтобы уютно-преуютно полежать в ожидании начала детских передач по телевизору.
Трудно быть признательным за то, что мне пришлось пережить, думает Хеннинг, трудно помнить каждый день, каждый миг, а не погрузиться в моменты, которые никогда не произойдут. Но если мне удастся поверить в то, что шесть лет, которые Юнас прожил на этом свете, были лучшими годами моей жизни, то это неплохое начало.
Это не так уж и много, но тем не менее это начало.
Он не подходит к родным Хенриэтте с соболезнованиями, после того как ее лодка погружается на шесть футов вниз. Хеннинг знает, что не смог бы, у него не хватило бы духу посмотреть в глаза ее родителям и родственникам, не представив себя на их месте. Он не будет запирать горе в дальнем уголке души, потому что ему надо знать, что он всегда может к нему прикоснуться. Но не здесь. И не сейчас.
Время придет.
С каждым днем к Тебе я становлюсь все ближе. А тебе, Юнас, желаю достигнуть благостного края.
Глава 73
Из квартиры этажом выше доносятся звуки музыки. Хеннинг останавливается перед своей дверью и прислушивается. Арне Халлдис слушает оперу. Хеннинг мгновенно узнает арию. Это Nessun Dormaиз «Турандот» Джакомо Пуччини. Любимая ария Хеннинга. Голос Лучано Паваротти, который невозможно спутать ни с чьим другим, наполняет парадное:
Ma il mio mistero `e chiuso in me il nome mio nessun sapr`a! [16]Арне Халлдис — многогранная личность, думает Хеннинг. Или так, или же он циник, который сознательно использует поэзию и оперу в охоте на женщин. Наверное, поэтому он так нравится Гуннару
Арне Халлдис увеличивает громкость в момент кульминации:
16
Но секрет мой скрыт во мне, никто не узнает мое имя! (итал.)
17
Нет, нет! У твоих уст я произнесу его, когда засияет заря! (итал.)
Звук нарастает, он просачивается сквозь бетонные стены, дерево и гипс и ударяет Хеннинга прямо в лоб, через толстые кости черепа проникает внутрь и прокатывается волной по его существу, у него краснеют щеки, и прежде, чем Хеннинг успевает понять, что происходит, из глаз его начинают литься слезы, он чувствует,как они текут по шрамам на лице, ни с того ни с сего, взяли и полились.
18
На рассвете я одержу победу! Я одержу победу! Я одержу победу! (итал.)
После Того, О Чем Он Не Думает, Хеннинг ни разу не плакал ни над чем другим, кроме Того, О Чем Он Не Думает. Как странно спустя столько времени осязать мою собственную соль, думает он, и все благодаря Арне Халлдису.
Но его нисколько не удивляет, что снова заплакать его заставила музыка. И Хеннинг чувствует, что у него появилось желание прикоснуться к клавишам. Но он не знает, хватит ли у него духу.
Хеннинг закрывает за собой дверь квартиры, после того как этажом выше утихли аплодисменты и в подъезде вновь воцарилась тишина. Он меняет батарейки в дымоуловителях, усаживается на диван и открывает ноутбук. Компьютер мгновенно пробуждается от спячки. За несколько секунд он подключается к интернету и немедленно включает FireCracker2.0. 6тиермес7вскоре отвечает.
6тиермес7:
Сгораю от нетерпения. Как все прошло?
МаккаПакка:
Как и ожидалось. Она ни в чем не созналась.
6тиермес7:
Умница.
МаккаПакка:
Самая умная из всех, кого я встречал.
6тиермес7:
Ты ничего не записал на пленку? Ничего, что могло бы нам пригодиться?
МаккаПакка:
Я еще не прослушал запись, но сомневаюсь, что там есть что-то интересное.
6тиермес7:
Хорошо. Ты сделал все что мог. Теперь наша очередь действовать.
МаккаПакка:
Ладно.
6тиермес7:
Ты ведь больше ни в чем не собираешься копаться?
Хеннинг размышляет, глядя, как в окошке чата мигает маркер. За последнюю неделю с ним что-то произошло. Несмотря на то что погибли три человека и семьи их навсегда останутся сломленными, ему было приятно работать. Несмотря на то что Анетте ни в чем не созналась, а угрозы Хассана не так легко выкинуть из головы, Хеннинг смог доказать самому себе, что он способен трудиться. Серое вещество проснулось.
Он разглядывает свои пальцы, формулируя то, что так долго тлело в глубине его души. Хеннинг знает, что, как только он это напишет, назад дороги уже не будет. Он самому себе подаст сигнал на старт.