Модельер
Шрифт:
— Ну, цель? Чего ты добиваешься? У каждого есть цель. Ты же не просто так околачиваешься здесь и пытаешься мне помочь?
Зарубин подтянул к животу колени и с хохотом завалился на кровать, так, что Влад получил возможность созерцать рисунок на подошве гирь, которые Сав носил на ногах и называл обувью. Эти гири, возможно, имели ещё одну нетипичную функцию: не давать владельцу расстаться с земной атмосферой и выйти на орбиту.
— Вот умора!
Влад хранил молчание, которое медленно, но верно перетекало в молчание сконфуженное. Он не мог понять, насколько некорректно построил вопрос: то, что он построил его некорректно,
Сав посерьёзнел. Он упёрся ладонями в софу, словно спортсмен, который после тренировки везде пытается найти такие округлые, холодные, и такие знакомые брусья.
— Где ты всего этого нахватался? В книге «Как писать книги»? В буклетах по истории костюма?
Влад не ответил, и Сав продолжил, тоном, каким отец может передавать сыну какие-то важные, по его мнению, жизненные навыки. Влад терпеть не мог подобных наставлений: отец истово заботился о том, чтобы эти знания прижились, он вколачивал их затрещинами, словно гвозди.
— Запомни, приятель, часто всё происходит без цели, просто так. Однажды, помню, ещё в школе, на уроке химии я слушал, что нам объяснял Пал Степаныч. Его редко слушают, но тема была интересной, и я… а, что я оправдываюсь! Это не так уж важно. В общем, я спросил: какова закономерность? И он ответил: никакой! Хаос заполняет вселенную и мы все как частицы, участвующие в одном большом химическом процессе. У него есть направление, в котором он протекает, — Сав загибал пальцы, — есть условия, которые эти направления задают. Но что в итоге будет с реагентами, не знает никто.
Влад попытался сделать выжимку из того, что только что услышал:
— То есть ты влил себя в меня и хочешь посмотреть, что получится?
— Никто никогда не задумывается о высоких целях и далёких перспективах. Все просто едят, пьют и срут, и делают, что им интересно. Мне интересно находиться — он возвёл очи горе — в этом твоём храме искусства. Вернее, антиискусства. Ты, как средневековый алхимик, иногда выкидываешь такие номера, что просто умора. Понял?
Что до Влада, по его мнению «номера» как раз выкидывал Сав. Он ответил застенчиво:
— Я просто пытаюсь разобраться, как всё это работает.
Савелий щёлкнул пальцами.
— Ах! Ах! Как со всеми этими твоими швами и подвывертами?
— Со швами и подвывертами полегче, — честно ответил Влад.
Остаток дня и половину следующего Зарубин ходил, как будто рассасывал какую-то ужасно долгую, и не слишком вкусную конфету. А потом спросил:
— А что до тебя?
— До меня? — Влад был занят работой. Он частенько был ею занят, так что Савелий привык разговаривать со спиной друга. Даже странно видеть иногда его лицо. Спина Влада, по мнению Зарубина, могла выражать даже больше эмоций: позвонки странно выгибались и выпирали сквозь рубашку, когда Влад был в задумчивости, мышцы предплечий, натягиваясь под кожей, виртуозно рисовали улыбки, смущение и удивление, и Сав очень быстро научился их распознавать. А когда друг злился — почти небывалый случай, — спина была идеально прямая, будто натянутая тетива лука.
Сав вздохнул.
— Помнишь наш вчерашний разговор? Ну, про химию, литературу и чёрти чё?
— Ну.
— Зачем ты-то меня терпишь? Я думаю, если бы я был тебе противен, как все эти жители Земли, — движение
Влад впал в задумчивость. Он отложил карандаш, потом снова взял его и принялся грызть. Наконец, неохотно ответил:
— Может, мне просто недосуг бежать на базар и искать там замок. Кроме того, где я найду инструменты, чтобы его поставить? Я и пользоваться-то ими не умею.
Сав пришёл в очередной буйный восторг — он разражался ими с регулярной периодичностью, словно один из исландских вулканов извержениями. Кто знает, что было тому причиной — ответ Влада, или же этот странный лексический выползень — «недосуг» — которому не место в речи современного человека.
— Ты настоящий друг! — возвопил он. Хотел было хлопнуть Влада по спине, но карандаш снова плясал по бумаге, и Сав сдержался. — Если хочешь, я куплю тебе замок. И даже поставлю.
Влад не ответил, а значит, разговор следовало считать завершённым.
Когда пришли вести о новой публикации, на лице Сава не было глупой ухмылки.
— Смотри-ка. Ещё одна. В «Подиуме», в перспективных талантах. Они прислали мне письмо.
На улице метель: с Сава отваливаются и падают со шлепками мокрые комья снега. Кажется, будто это не снег, а такие белые лягушки. Парад лягушек обозначает его ход от подъездной двери — на диво прямую линию. Что значило — Савелий спешил доставить известие. Обычно он не заходит к Владу раньше, чем поздоровается с двумя-тремя стоящими в «прихожей» «чудиками»: хорошенько приложит их головой о стену или попытается выкрутить руку. Февраль; оконце в запущенный газон при доме будто бы закрашено с той стороны белой краской, и, когда долго на него смотришь, начинает казаться, будто тебя пеленают, заворачивают в мягчайшую перину. Влад думал — может, и правда его закрасить? Ведь февраль когда-нибудь кончится. А потом одёргивал себя: это будет такая же фальшь, как и всё остальное. Только снег настоящий. Вот пускай и служит, коль подвязался, до тех пор, пока первая весенняя оттепель не отправит его в отставку.
— Я указал в обратном адресе твой, — сказал Влад.
— Да, я догадался. Тут есть телефон: просят с ними связаться. Хотят узнать о тебе больше.
Этот журнал значительно толще «Черепа». Эскизы Влада разместили где-то в конце, за двумя-тремя листами рекламы. Здесь же была и фотография, ради которой Влад просил Сава найти ему фотографа. В коротенькой заметке фигурировали слова «загадочный перспективный модельер, который, к тому же, сам шьёт одежду». «Возможно, в будущих выпусках мы расскажем вам о нём больше», — говорилось там.
— Ты должен прямо сейчас им позвонить! — Сав пританцовывал на месте.
Тем не менее, Влад отложил звонок на два дня. Козырять статьёй в Черепе было весело, но навязываться, как бы странно это не звучало, ему не хотелось. «Что в этих рисунках может быть хорошего?» — думал он в приступе самобичевания, — «Кому это интересно? Кто вообще будет это носить?»
Если бы он мог сказать, что эскизы отправили без ведома автора, скажем, тот же Сав, он бы позвонил и извинился. Но увы, эскизы собирал и запихивал в конверт он сам — и Влад даже не может сейчас себе ответить, зачем.