Модельер
Шрифт:
Влад продолжал:
— Поэтому всецело полагаюсь на тебя. Делай всё, что считаешь нужным. Я не хочу влезать во все эти организационные штуки. Мне не интересно.
Юля всё равно старалась рассказывать Владу о всём, что так или иначе связано с ним. Ей было странно: как можно не интересоваться своими же делами?
Рустам пытался объяснить:
— Юля, он же как священник. Ну, в смысле, вот смотри: строится, допустим, деревенский храм. И нашему Владику, как священнослужителю, не интересно рассматривать архитектурный проект, и уж тем более наблюдать, как
Юлия кивала, и всё равно каждый раз поражалась пустым глазам и механическим кивкам Влада. Как будто рассказывает ему спортивные новости. Влад, и только Влад, похоже, волновал её в тот период жизни.
Савелия же волновали её отношения с дочерью.
В бесконечно тягучие, как жевательная резинка, дни до пресс-конференции, Савелий и Влад один раз застали в бутике вместе с Юлей Ямуну и подивились произошедшей с девочкой перемене.
Сав тогда отвёл Влада в сторону и спросил:
— Кажется, раньше она не была такой серьёзной.
— Раньше она молчала, — возразил Влад, с ностальгией вспоминая время, когда Савелий работал на Юлию суфлёром, а на Влада — своеобразным криптоманьяком, дешифровщиком его эмоций для окружающих людей. Он, Савелий, в сущности, был кем-то вроде лицевых мышц, голоса и повадок Влада, вынесенных в отдельное тело. — Такой голос из кого угодно сделает саму серьёзность. Бульдозер, а не женщину.
— Я про Ямуну.
— Про девочку? — удивился Влад. — А что с ней?
— Серьёзная. Смотри, как она смотрит на манекены? Совершенно без страха.
— Она их уже, наверное, навидалась…
— Да нет. Смотри внимательнее, — негромко говорит Савелий.
Ямуна прогуливалась среди ряженых кукол, запихав в карманы руки. Она в цветастом комбинезоне, джинсах, волосы убраны в хвост — концы их давно пора бы уже подравнять. Она осматривается с видом попавшей в сказочную страну Алисы — точнее сказать, другой девочки, которая не понаслышке знает о путешествиях Алисы, Элли и других сказочных героинь, то есть заранее неплохо подготовлена к тому, что рано или поздно и она, зазевавшись, пройдёт сквозь зеркало, рухнет в чью-нибудь нору, залезет в шкаф и почует сквозь резкий запах талька и слежавшейся шерсти легчайший аромат снега.
И сейчас настороженно крутит головой, пытаясь понять, в какую конкретно сказку она угодила.
— Я как-то был у них дома, — говорит Влад. — Юлия готовила нам кашу, а Ямуна разбавляла её вареньем. Я не очень силён в детях, но мне показалось, она положила слишком мало варенья. Хотя, я в её годы тоже не очень любил сладости.
— С тех пор всё
Он с минуту думает, потом медленно произносит:
— Такой вот неблагодарный зритель.
Они дождались, пока Юлия утонет в трясине работы, и под гул её голоса, обращённого в телефонную трубку, подкараулили Ямуну возле одного из манекенов.
— Послушай, малышка, — говорит Сав. — Дома твоя мама такая же занятая? Мы вот, — он пихает Влада локтем в бок, — уже давно не видели, как она улыбается. Я ему говорю: она только и делает, что разговаривает по телефону и пишет серьёзные статьи, а Влад говорит: конечно же нет! Дома она не такая!
— Не такая, — кивает Ямуна. На мужчин она смотрит, конечно же, снизу вверх, но взгляд серых глаз так серьёзен, что по коже начинают бегать мурашки. — Она же страшно устаёт! Так что дома мама не делает ничего. Но это не страшно. Она меня всему научила. Я читаю перед сном книжки, вслух, сама. Иначе ей не заснуть.
— А ты?
— Я и без сказок засыпаю, — говорит девочка, и встряхивает чёлкой, будто породистая лошадка. — Я уже большая.
— А мама? — продолжает свои невразумительные расспросы Савелий.
Любой взрослый, получив подобный вопрос, тут же полёз бы его уточнять. Но дети всё додумывают сами. Дверца в волшебный зверинец, где разговаривают они с придуманными животными, разыгрывают маленькие сценки с зеркалами, ещё не заперта, а ключ от неё ещё не утерян.
— Мама не может. Если она не заснёт, то долго бродит по коридору. Почти как приведение. Поэтому я читаю ей сказки… это хорошо, ведь нужно много читать, чтобы узнавать потом каждую-каждую букву.
Владу последняя фраза показалась полным бредом, но Савелий одобрительно улыбнулся. Он присел на корточки, оказавшись при этом ниже девочки, и потянул за ниточку, возвращая разговор в прежнее русло.
— Что твоя мама делает, когда не спит?
— Днём она всё время занята.
— Чем? — мягко спрашивает Савелий, но девочка трясёт головой. Кажется, она и сама толком не понимает. Веско отвечает:
— Делами. Зарабатывает нам денег.
Сав толкает Влада локтем под рёбра. Позже он скажет:
— Ты слышал? Если ребёнку не уделяется достаточно времени под предлогом, что нужно «зарабатывать деньги», значит, дело швах. Это как рак на последней стадии.
Ямуна, тем временем, продолжает:
— Она приезжает домой и падает в кровать. Я кормлю её супом. Я умею готовить три вида супа! Если, конечно, есть продукты. Деньги у нас есть — мама их приносит, — но за продуктами мне ходить тяжело. У нас есть сумка, в которую могла поместиться даже я, когда мне было пять лет. А сейчас, когда я вешаю её на плечо, она волочется по полу. А ещё в магазине меня не всегда видно из-за прилавка. Я готовлю, приношу маме еду и кормлю её…
Сав проводит пятернёй по лбу снизу вверх, убирая мешающие волосы.