Модные магазины и модистки Москвы первой половины XIX столетия

Руденко Татьяна Владимировна

Клятва на верность российскому самодержцу, которую давали при получении русского подданства

Чертеж усадьбы Раевских в Москве на Петровке, 12–16. 1834 г.

Ремесленники и торговцы бойко извлекали прибыль из любого нерядового происшествия. В конце 1825–1826 году французские мастера заполнили рынок (вероятно, в первую очередь в России) вещами, связанными с кончиной русского императора Александра I и восшествием на престол Николая I. В Москву, Орел и Киев завезли «самыя новейшия и щеголеватейшия» парижские новинки –

черные пояса и браслеты а l’Alexandre с серебряными фермуарами и пояса и браслеты а la Nicolas. Эти вещицы продавались в Москве в магазинах Риса, Буаселя, Монигетти и Цихлера (вероятно, имеется в виду магазин Доминика Сихлера на Большой Дмитровке), а иногородние дамы могли получить обновку по почте, для этого им следовало обратиться к г-ну Монигетти и приложить 30 рублей ассигнациями. В рекламе утверждалось, что «все в новом роде, изящно, просто и нарядно. Заботливость дам иметь сии приборы служит им лучшею похвалою. <…> Должно сказать, что вкус, самый разборчивой, виден как в изобретении, так и в отделке сих прекрасных приборов»⁵³⁰.

Магазин имел свой круг покупателей и своих должников. В 1834 году мастерская шила все необходимое к свадьбе дочери московского почт-директора Кати Булгаковой с Павлом Соломирским⁵³¹. Дочь княгини Е.Р. Дашковой Анастасия Михайловна Щербинина (1760–1831), по признанию современников, была прекрасно образованна и обладала великолепным вкусом, но часто делала долги, что всегда огорчало и сердило ее просвещенную родительницу. В Центральном историческом архиве Москвы в фонде канцелярии московского генерал-губернатора сохранились дела 1819 и 1820 годов «О просьбе московского купца Антона Монигетти взыскать деньги с бригадирши Щербининой». Настасья Михайловна задолжала купцу 2497 рублей 80 копеек и никак не могла расплатиться: после первой жалобы «она объяснением отозвалась, что в наличности денег не имеет, а обязуется заплатить в непродолжительном времени, до того же обеспечивает иском с санкт-петербургского купца Степана Усачева»⁵³², а при повторном разбирательстве «письменно отозвалась, что ныне заплатить за неполучением из вотчины ея оброку не может, а не преминет отдать вскорости, до того же времени представила в обеспечение сей претензии недвижимое имение, состоящее в Новгородской губернии Череповецкого уезда в деревне Коротовой»⁵³³.

Вероятно, в магазин приходили покупатели с разным уровнем достатка. Такое предположение основано на анализе рекламировавшегося перечня изделий: тут соседствовали дорогие мериносы, изделия из атласа, газа или батиста, итальянские соломенные шляпы, платки из шерсти горных коз тибе, недешевые перья, блонды и кружева с вещами среднего качества – например, с платками и шалями из третьесортного шелка бур-де-суа⁵³⁴. Да и бусы, «сходные с настоящим жемчугом», навряд ли предназначались для состоятельных клиентов.

Согласно ведомости 1837 года, в мастерской числилось 3 работника и 10 учеников⁵³⁵. Приказчиком в магазине служил бельгиец Матвей Иосиф Леклерк. Матвей прибыл в сентябре 1833 года «из-за границы к С. Петербургскому порту… на пароходе Николай I… с братьями Томасом и Шарлем»⁵³⁶. Оттуда они направились в Москву и «остановились Тверской части в доме г-жи Раевской у купца Монигетти, из них Томас и Шарль. переехали Мясницкой части в дом графа Шереметева»⁵³⁷. Аккуратные ежегодные ведомости тайного надзора сообщают, что к концу 1842 года Матвею исполнилось 37 лет, при нем находились его отец, мать, жена и двое детей⁵³⁸, то есть практически все семейство, включая родителей, приехало в Россию. Жена Маргарита Леклер тоже трудилась у Монигетти, затем приняла русское подданство и в январе 1842 года вступила в московское купечество по 3-й гильдии⁵³⁹. Она открыла собственный магазин Au corbelli de manage в доме князя Голицына, где шилось разнообразное белье, батистовые рубашки для свадьбы, детское платье, корсеты и многое другое. Из ее рекламы мы знаем цену на «носовые батистовые платки» – от 15 до 100 рублей ассигнациями⁵⁴⁰.

В 1823 году Швейцарский магазин предложил необычную услугу: некий итальянец Талмафери из Милана, «уезжая скоро из Москвы в свое отечество», брался «удовлетворить каждую из особ, которая пожелает иметь родословие свое и своих предков, также и герб своей фамилии, сделав выписку из знаменитой библиотеки, существующей для сего в одном городе Милане и известной во всей Европе своею верностию на счет существования каждой фамилии». Заинтересовавшиеся записывались в специальную книгу в магазине Монигетти, у которого могли увидеть образец герба. Услуга

стоила 40 рублей ассигнациями и оплачивалась после выполнения заказа, который обещали доставить в пятимесячный срок. Иногородние граждане могли обратиться к Антону Ивановичу во время Коренной ярмарки в Курской губернии, куда он собирался выехать вместе со своим магазином⁵⁴¹.

В конце 1830-х годов хозяева магазина ограничили свой ассортимент бельем, дамскими уборами и косметикой⁵⁴². А весной 1842 года магазин перешел к новой владелице – Елизавете Вильям, о чем сообщила сама Шарлотта Осиповна в газетном объявлении, выразив признательность своим постоянным покупателям и представив новую хозяйку: «Г-жа Монигетти, имевшая после продолжительного двадцатисемилетнего времени свой магазин, состоящий в изделии всякого белья и продаже всяких модных новостей, в доме г-жи Раевской, честь имеет известить почтеннейшую публику, что, оставляя ныне торговлю, передала свой магазин госпоже Вильям, урожденной Массон, и сим пользуется изъявить свою благодарность всем почтеннейшим покупателям, которые до сих пор удостоили ее своим доверием, и просит покорнейше почтенных особ продолжать сиё доверие г-же Вильям, недавно приехавшей из Парижа, где она имеет сношение с лучшими заведениями, касающимися до нового вкуса модных изделий, и ручается вперед, что оная г-жа Вильям всевозможное старание употребит поддержать славу, приобретенную моим магазином, и усердием своим и знанием всякого изделия, касающегося до сего магазина, будет стараться удовлетворять Почтеннейшую Публику своею аккуратностию и выбором товаров новейшего вкуса»⁵⁴³.

В середине 1840-х годов Шарлотта Осиповна и Антон Иванович перебрались на новую квартиру – в дом генеральши Бартоломеус на Большой Дмитровке. По-видимому, они и там вели небольшую торговлю, в газетах объявлялось о распродажах косметических товаров, письменных приборов, подарочных бронзовых вещей, кашемировых платьев, французской кисеи, батистовых платков⁵⁴⁴. В городском справочнике 1852 года упомянут их магазин дамских мод и уборов в доме Глебова-Стрешнева на Большой Дмитровке⁵⁴⁵.

Шарлотта Осиповна выезжала за границу уже не по торговым делам, а к минеральным водам – в Эксля-Шапель или немецкий город Ахен⁵⁴⁶. Антона Ивановича не стало в 1857 году⁵⁴⁷. В апреле следующего года в «Ведомостях Московской городской полиции» объявлялось: «По случаю отъезда, в квартире г. Монигетти, на Большой Дмитровке в д. г. Бартоломеус, продолжают продавать с большою уступкою: шкафы для одежды, буфет, столовые часы, сервиз французский, белье, дрожки и проч., также отд[ается] внаймы дача в Петровском парке, с фруктовым садом и полисадником»⁵⁴⁸. Распродав все лишнее имущество, вдова в сопровождении сына Иосифа и лекарского помощника (коллежского регистратора) Андрея Тимофеевича Успенского отправилась в Германию и Бельгию⁵⁴⁹.

Наши герои не сторонились и общественной жизни города. Осенью 1830 года в Москве свирепствовала холера. Во всех частях Первопрестольной на частные пожертвования горожан были устроены временные больницы. В пользу Тверской лечебницы поступило 105 рублей монетой от московского купца Сихлера⁵⁵⁰. Антон Монигетти оповестил москвичей, что «продает известный уксус под названием Четырех разбойников, и долгом себе поставляет по нынешним обстоятельствам продавать его за самую умеренную цену, а именно стклянка 3-х унций 1 руб. 50 коп., которую продавал в прежнее время по 4 р.; неимущим же людям, которые жительство имеют в Тверской ч[асти], по представлении свидетельства из полиции, будет выдаваем от него безденежно»⁵⁵¹. Уксус предназначался для очищения воздуха в помещении, для обработки одежды и втирания в руки и виски перед выходом на улицу. Кроме трех сотен бутылок, предназначенных для бедных, торговец передал еще 50 штук для Тверской больницы.

В 1839 году Антона Ивановича Монигетти избрали присяжным попечителем Московского коммерческого суда⁵⁵². Кроме того, он являлся членом Швейцарского благотворительного общества, учрежденного в конце 1830-х годов⁵⁵³.

Шарлотта Осиповна и Антон Иванович вырастили троих сыновей: Ипполита, Федора и Осипа. Родители связывали будущее своих детей с торговой деятельностью, но вместе с тем постарались дать им разностороннее начальное образование. Мальчики Монигетти провели первые годы учения вместе с будущим писателем Дмитрием Григоровичем, мать которого определила сына «не столько в пансион, сколько в семейство порядочных, вполне надежных людей». Дмитрий Васильевич Григорович находился в пансионе у Монигетти с июня 1833 года по январь 1836-го⁵⁵⁴.