Моё грозовое небо
Шрифт:
– Ну, много лет назад ты сказал, что, когда я стану взрослым, то обязательно найду свою девочку. И я нашёл.
– Береги её. Изо всех сил. И сделай самой счастливой. Не когда-нибудь, а сейчас. Каждый день. Как бы сложно это ни было.
– Спасибо, пап, – Даниэль кивнул, а в груди встал ком. Этот совет, такой простой, но такой важный, значил для него очень многое, хоть и был насквозь пропитан тоской, которую Алекс тщательно от всех скрывал. И он мог только догадываться, чего тому это стоило. – Я люблю тебя.
– Как и я
Чмокнув на прощание в макушку Мишель, которая тут же прижалась к отцу, всё-таки дав волю слезам, Даниэль уселся за руль и, заводя двигатель, посмотрел на улыбающуюся ему Эшли:
– Готова, кнопка?
– Готова, – та радостно закивала, и он нажал на газ, выезжая на дорогу. Им предстояло пересечь пять штатов, и оба, первый раз самостоятельно уезжая из дома, предвкушали не только интересную дорогу, но и новую жизнь, о которой мечтали уже очень много лет.
– Слушай, я тут подумал… – протянул Даниэль, занося в комнату в общежитии большую коробку с учебниками Эшли, пока та осматривала своё новое жильё, и поставил её на небольшой стол. – Я не хочу спать один.
– И ты предлагаешь мне ночевать с тобой и твоим соседом? – рассмеялась Эшли, оборачиваясь, но её брови тут же взлетели вверх, стоило только ей увидеть его задумчивое лицо.
– Конечно нет, – Даниэль притянул её к себе, обхватив за плечи одной рукой. – Я же работал весь этот год и почти всё откладывал. Да и здесь планировал устроиться куда-нибудь на вечер. Плюс стипендия. Мы могли бы снять небольшую квартирку за пределами кампуса и жить вместе.
– Ты… Ты сейчас это серьёзно? – Эшли поражённо захлопала глазами, смотря на него снизу вверх и не смея поверить в то, что он ей предлагал. Она больше всего на свете хотела жить с ним вдвоём. Особенно после последних недель, когда каждую ночь засыпала в его объятиях. Тем более освободившись от строгого надзора их отцов. Да и снова видеться с ним урывками казалось ей невыносимым.
– Вполне. Если ты готова терпеть меня двадцать четыре на семь.
– Да. Да-да-да!
Её глаза радостно засверкали, и Даниэль рассмеялся, целуя вздёрнутый нос.
– Тогда остальные вещи я, пожалуй, пока оставлю в машине.
– Пап, смирись уже. Мы живём вместе и точка, – твёрдо сказала Эшли, расхаживая по маленькой комнатке перед диваном, на котором сидел Даниэль, внимательно наблюдающий за ней и вслушивающийся в разговор. Его крёстный уже минут сорок орал на дочь в телефонную трубку после того, как Эшли случайно проболталась, что они не живут на кампусе. И Даниэль уже несколько раз раскрывал рот, чтобы вмешаться в разговор, когда Крис особенно повышал голос, но Эшли останавливала его лёгким взмахом руки, ясно давая понять, что эту битву она собирается выиграть сама.
– Смириться? Тебе ещё даже девятнадцати нет, а ты уже живёшь
– Нет, не приедешь, – ещё твёрже произнесла Эшли и закатила глаза. – В конце концов это просто рационально. Мы вместе ходим на учёбу, и ты можешь не беспокоиться, что со мной что-то случится по дороге. Вместе готовимся по всем предметам. Подтягиваем друг друга. Вместе…
– То же самое можно делать, и живя в общежитии! – гаркнул Крис, и Эшли вздрогнула, замирая на месте. Но тут же взяла себя в руки и устало вздохнула.
– Ладно, пап. Если ты и дальше собираешься кричать, я кладу трубку.
– Эшли, не смей!
– Люблю тебя, пап, – она скинула звонок и плюхнулась на диван, опуская голову на плечо Даниэля. Её всю потряхивало от страха. В первый раз в жизни она вот так вот разговаривала с отцом, абсолютно не представляя, где вообще нашла на это смелость, и боялась даже предположить, какими могут быть последствия. Но это нужно было сделать, иначе он так бы и считал её маленькой девочкой, за которой всё время нужно было присматривать.
– Не переживай, кнопка. Всё наладится, – Даниэль укутал её в объятия, укладывая к себе на колени, и поцеловал в щёку. – Ты умница. А Крису будет полезно наконец-то увидеть, что ты выросла.
– Лишь бы он, и правда, не примчался сюда, как и обещал.
– Не примчится. Я уверен, что Алисия и мой отец не позволят ему этого сделать и поставят мозги на место. А нам с тобой не помешает заняться тем, что, как ты сказала, рационально, пока у меня есть пару часов до работы.
Эшли проснулась совершенно разбитая. Вчера вечером они с Даниэлем поругались из-за какой-то абсолютной ерунды, о которой она сейчас даже не могла вспомнить. Сказывалось напряжение двухнедельной летней сессии. И тот, вспылив, хлопнул дверью и ушёл, не взяв с собой даже телефон.
Она проплакала практически до самого рассвета, провалившись в тревожный сон с первыми лучами взошедшего солнца, и теперь непонимающе оглядывалась, сидя в постели в своей детской пижаме, которую надевала, только когда болела.
Прямо возле кровати висел воздушный шар, а за ним ещё несколько, выстроившихся в дорожку, ведущую к двери. К каждому шару была привязана записка, и Эшли, не вставая с кровати, дотянулась до первой, разворачивая её и вчитываясь в косой мальчишеский почерк:
«Прости за вчерашнее, кнопка. Я очень сожалею о том, что наговорил».
Эшли нерешительно улыбнулась, спустила босые ноги на пол и дотянулась до следующей записки:
«Эш, ты помнишь нашу первую встречу? Ты так хотела со мной познакомиться, но жутко стеснялась. А я не мог оторвать от тебя глаз. Ты казалась мне самой красивой девочкой, которую я когда-либо видел».