Моё грозовое небо
Шрифт:
Закусив губу, она медленно двинулась к выходу из спальни, собирая каждую маленькую бумажечку, привязанную к шарам, а её сердце отчаянно трепыхалось в груди.
«Ты стала моим первым и самым настоящим и близким другом в Монтгомери».
«Ты помнишь наше детство? Самое весёлое и счастливое».
«Помнишь, сколько было разбитых коленок, счёсанных ладошек, слёз и улыбок?»
«Мы не раз ругались
«Ты всегда была рядом, поддерживала и была на моей стороне. Несмотря ни на что».
«А я всегда защищал тебя и старался оберегать, как мог».
«Я даже не вспомню, когда влюбился в тебя. Наверное, ещё тогда, услышав твоё первое “Привет”».
«Я всегда видел только тебя. И хотел, чтобы ты была рядом. До конца жизни».
Сжимая в руках тонкие бумажечки, Эшли вышла в их маленькую гостиную и удивлённо ахнула. Вся комната была заполнена такими же точно воздушными шарами: бледно-розовыми, пурпурными, фиолетовыми.
– И с тех пор ничего не изменилось, Эш… – Даниэль сделал шаг вперёд, появляясь из-за шаров, и подтолкнул к ней один из них. Тот, к которому была привязана маленькая раскрытая бархатная коробочка.
Эшли прикрыла рот ладонями, а её сердце, казалось, остановилось.
– Я не обещаю, что больше не будет разбитых коленок. Но если ты согласишься выйти за меня… я сделаю всё, чтобы они заживали как можно скорее. И чтобы это решение стало самым счастливым в твоей жизни…
Даниэль задержал дыхание в ожидании ответа, но Эшли молчала, переводя неверящий взгляд с него на кольцо и обратно. И через время он не выдержал:
– Чёрт, Эш, скажи что-нибудь… Я же с ума сойду…
А ещё спустя несколько секунд Эшли с визгом бросилась ему на шею, запрыгивая на него, обхватив ногами, и Даниэль облегчённо выдохнул, расплываясь в счастливой улыбке:
– Эш…
– Я люблю тебя! Люблю, люблю!
Глава 21
– Ты… Ты, правда, сделал ей предложение? – Мэл поражённо раскрыла глаза, отставляя чашку с давно остывшим чаем.
Они разговаривали до глубокой ночи, сидя напротив друг друга и держась за руки. И Мэл знала, что так было всегда. Что они вдвоём провели не один такой вечер, когда Даниэль делился с ней самыми важными, самыми сокровенными моментами своей жизни.
– Да, мам.
– Ох, милый, это же так здорово, – вскочив со стула, Мэл заключила его в объятия, но даже с тем, что Даниэль всё ещё сидел, он всё равно был выше неё, и ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть на него.
– Только мы никому ещё ничего не говорили. Ты первая, кто узнал об этом. Мам, ну ты чего? – улыбнувшись, Даниэль вытер несколько слезинок, скатившихся из её мерцающих счастьем глаз.
– Не могу поверить. Ты мой сын, и уже такой взрослый,
– Мам, а ты… Ты ничего не вспомнила из того, что я говорил? – он накрыл её плечи руками, а когда Мэл снова прильнула к нему, положил подбородок на её голову.
– Нет, Дани… – Мэл разочарованно поджала губы. Но она чувствовала, как размеренно бьётся его сердце под её щекой, и сама успокаивалась. – Кажется, ни фотографии, ни твой рассказ не помогли.
Заботливые объятия только сильнее сжались вокруг неё в попытке поддержать, но она знала, что её сын разочарован.
– Я старалась. Правда. Но ничего…
– Ладно, – Даниэль слегка покачал её из стороны в сторону. – Это ведь не так уж и важно, да? Главное, ты здесь, с нами.
– Верно…
И уже лёжа в кровати Мэл думала, что, наверное, он прав. Прошлое это прошлое. И хотя ей очень хотелось бы иметь свои собственные воспоминания, но гораздо важнее было то, что её семья её помнит. Что она присутствовала практически в каждом воспоминании, которым Даниэль с ней поделился. Что её любят, несмотря ни на что. А у них впереди ещё была целая жизнь, которую они смогут провести вместе.
Но что-то её неуловимо беспокоило. Она ворочалась с боку на бок, то проваливаясь в полудрёму, то снова просыпаясь, и всё никак не могла понять, что же было не так. В итоге, проспав всего несколько часов, наполненная чувством тоски и одиночества, Мэл всё-таки решила встать с постели и занять себя чем-нибудь.
Наскоро приняв душ, она подошла к полупустому комоду, чтобы взять нижнее белье, и обнаружила на нём банковскую карту.
«Хорхе перевёл твои деньги», – было написано на крошечной записке, лежавшей рядом. Сухо и бесцветно. Казалось, даже почерк Алекса излучал его злость на неё. Чувство тоски внутри только усилилось.
Мэл не видела его один день и уже жутко скучала. Это пугало. Особенно то, как её тело, да и она сама реагировала на Алекса.
– По крайней мере он приезжал домой… А может, он и сейчас дома…
Нестерпимо захотелось увидеть его, и натянув летнее платье, Мэл выскочила из комнаты, быстрым шагом пересекла гостиную и замерла перед кухонной дверью, пытаясь взять в себя в руки и успокоиться.
«Да к чёрту, – мысленно шикнула она сама на себя. – Ты же и так уже сказала ему, что влюбилась. К чему скрывать, что он тебе нужен».
Мэл дёрнула дверь и вошла. Но кухня оказалась пуста, а вчерашних кружек, оставленных ими с Даниэлем на столе, не было. Её плечи разочарованно опустились, а выглянув во двор через окно и не увидев красного Доджа, Мэл поняла, что Алекс снова уехал.
– Доброе утро, мам, – зевая и пытаясь пригладить взъерошенные после сна волосы, на кухню зашёл полностью одетый Даниэль.
– Ты чего так рано встал? – постаравшись забыть о своих эмоциях, Мэл поцеловала его в щёку и принялась готовить завтрак.