Моё сердце в тебе бьётся
Шрифт:
И с одной стороны она была чертовски права, но с другой…
Тупо надо…
Да, блин, тупо надо, потому что я сдохну без нее, особенно сейчас, когда попробовал, что это такое – быть с ней. Теперь это потребность, жизненная необходимость. И, может быть, физически я останусь прежним, но внутри превращусь в обглоданный труп. Бездушный и смердящий.
Жесть!
Последнюю партию доиграли без вопросов и лишних слов. Молчали, каждый думая о своем. Алёнка выиграла, но упорно хранила безмолвие до самого дома. А там, уже лежа в постели,
– Ты знаешь же, что мать моя особой ко мне любовью никогда не отличалась?
– Теперь знаю, – кивнул я в темноте.
– А мой папа ушел из этого мира, так и не подарив мне тепла. Он был болен. Сильно, Никита. И могу ли я винить его в том, что он где-то не оправдал моих надежд?
– Не можешь, – и снова кивок.
– Но я все равно скучаю, знаешь? Не потому, что прошло, а потому, чего никогда у меня не было. По родительской любви. И если бы я могла только на что-то надеяться, но, увы…Тебе же повезло больше. Не отталкивай своего отца, Никит. Прошу тебя. И когда мы снова станем прежними, пожалуйста, подари ему шанс. Всем нужна надежда. Не только ему, но и тебе тоже.
Секунда тишины, и она легонько прикасается к моей ладони пальцами.
Бьет током. Сердце коротит. Сглатываю.
– Обещай мне!
– Обещаю, – шепчу я тихо.
Но не потому что хочу, а потому что это моя Алёна просит меня об этом. И я в этот момент люблю ее еще сильнее, ибо никто в этом мире не способен видеть свет там, где его и в помине не было.
Вот бы и во мне она разглядела что-то подобное. Боже, прошу! Умоляю! Позволь этому случиться!
Так и лежим неподвижно, ловя качели сна, пока я не решаюсь сказать нечто важное.
– Ты мой друг, Алёна.
Минута тишины, сбитое дыхание. Может мое, а может и нет. И тихий едва уловимый ответ выбивает из меня болезненный вздох.
– А ты мой, Никита.
Блаженно прикрываю глаза и мгновенно улетаю в сны, где больше нет неопределенностей. Там только я и мои желания. Острые, болезненные, где-то и вовсе бесстыдные. Да, мы больше не дети. Я плохой взрослый мальчик, а она хорошая взрослая девочка. И я горю рядом с ней, руки чешутся, в груди ураган и мне так хочется ее испортить…
Что?
Какого черта?
Открываю глаза и в первую секунду даже не понимаю, что происходит, потому что нет сил поверить в то, что реальность вдруг действительно так сурова ко мне в это утро.
Нет, нет, нет!
– Никита, – восторженно тянет, сидящая на кровати Алёнка, а мне хочется материться и крушить все вокруг.
Потому что я ни хрена не успел. Все чего-то тянул, боялся, перестраховывался. А теперь вот – получи, фашист, гранату!
– Все получилось! – поворачивается она ко мне и улыбается.
А мне хочется сдохнуть, потому меня уже размазало…
Глава 38 – Останься…
POV Никита
– Получилось! – вскакивает на
Праздник у нее. Радуется, в общем. И даже не догадывается, что мне сейчас больше всего на свете хочется совершить преступление по статье 126 УК РФ. Похищение человека. Срок до пяти лет лишения свободы.
Ибо мне плевать! Вот вообще до фонаря, понимаете? Все в топку, лишь бы она была рядом, а не предавалась веселью, что наконец-то освободилась от моего обременительного общества. Ведь она сейчас просто уйдет.
Уйдет!
Что Алёна и делает. Сначала несется в душ, где, видимо, спешно наводит марафет, а потом торопливо бежит в гардеробную, пока я по-прежнему в полнейшем ступоре сижу на кровати и не понимаю, что же мне теперь делать.
Встаю на ноги и за ней, а там уж и захлебываюсь дикой паникой. Потому что я не могу поступить с ней так, как хочется. Потому что приходится ломать себя изнутри, чтобы не похерить то светлое, что есть, между нами.
– Алён? – хриплю.
– Ась? – улыбается мне из-за спины, пока криво-косо запихивает в большую спортивную сумку свои вещи.
– Ты чего? – подхожу ближе и пытаюсь хоть как-то ее остановить или замедлить.
Только она – это цунами, что сносит все на своем пути. И меня, в том числе.
– А чего? – пожимает она плечами, – Отмучились же, Никита. Все!
– Но…
– Никаких «но»! – качает отрицательно головой.
– Но мы же встречаемся, – проскулил я побитой собакой.
– Типа, – поднимает вверх указательный палец, – а теперь типа расстались.
– Но, что скажут люди? Бабушка твоя? Мой отец, в конце концов? Нельзя же так рубить с плеча, – я знаю, что несу абсолютную словесную диарею, но страх потерять ее реально пудрит мои многострадальные мозги.
– П-ф-ф, нашел, о чем переживать, Соболевский. Какие сейчас времена? А нравы? Ты посмотри по сторонам, сегодняшняя молодежь же ничего не ценит, слова-пустышки вылетают туда-сюда со скоростью ветра. Люблю, ценю, уважаю, тучи мимимишных постов в инстаграм с кучкой смайликов…а потом бац и разбилась чашка. Внезапно! И никто ее клеить не собирается, проще новую купить. Вот и про нас так же подумают. Поматросил и бросил, не сошлись характерами, не любовь – просто показалось, – тараторила Княжина пока я стоял рядом и хаотично перебирал варианты для ответа.
Ничего. В голове полный штиль из мыслей. Только одна сплошная паника.
– Ну, хорошо…ладно, ладно! Но зачем так торопиться? Давай хоть позавтракаем, а потом я…
– Да какой может быть завтрак, Ник! Мне и крошка сейчас не полезет. Я на диком адреналине! – и опять улыбка безумной Харли Квин.
Затолкала последние носки в сумку и бросилась к корзине с грязным бельем. Все забрать решила, чтобы уж наверняка. Чтобы я потом не бегал с нечаянно найденными трусами, для предлога встречи с ней.