Мое время
Шрифт:
Встречи, как таковой, с Элькой не случилось, и поэтому никакой общей судьбы у нас не было. Но я уверена, что если бы ему понадобилась моя помощь, не раздумывая кинулась бы ему на выручку. Я ничуть не удивилась, когда недавно он вдруг зашел ко мне с тяжеленным рюкзаком, не хватило денег на дорогу. Мы болтали, будто не минуло полвека.
А вот еще. Как-то мне пришлось среди ночи вызывать "неотложку". Входит почтеннейший белый халат и от по-рога представляется:
– Иван Сергеевич Киселев. Здравствуйте. То есть здоровье Ваше мы сейчас общими усилиями постараемся поправить.
– А я Вас, кажется, знаю...
Моему другу Берилко как-то вызвали "скорую" прямо
– Это были Вы?..
– Кровопускание, голубушка, старый испытанный спо-соб. Так что у нас стряслось? Жалуйтесь...
Я получила свои уколы, и он присел подождать результата. Огляделся внимательно.
– Могу я тоже Вас спросить? Вы давно здесь живете? А-а, тогда непременно должны знать Элика Поспелова... Так и есть? Ай да встреча! Мы ведь учились в одном классе. Не сочтите за инфантильность. Столько лет пролетело, и я помню только юношу, но до сих пор почитаю его человеком первой величины. Тогда я не находил в себе достаточных достоинств для дружбы с ним, хотя всегда мечтал об этом. После школы наши пути разошлись и больше, к сожалению, не пересекались. Я мог бы вслед за ним отправиться в Томск, но к геологии у меня не было призвания, и я опять не стал бы ему равным. Вторить, это ведь не значит повторять. Отношения между друзьями должны строиться из подлинного их внутреннего содержания. Что скажете, голубушка? Это я теперь стал таким мудрым, возраст обязывает, опять же выбранный ориентир. Всю жизнь я как бы готовился к встрече с Элей. Вам смешно?.. Что? Не я один?.. Ну, как же, как же, знаю Аркашу, Адика, много кривлялся, да и дров наломал, сейчас, слава Богу, преуспевает. А я после института попал в село. Отнюдь не жалею. И намеренно проработал в качестве "земского врача" пятнадцать лет. Это необходимый срок для обширной квалификации и достаточный, чтобы не достигнуть "уровня некомпетентности", помните?..
Иван Сергеевич засиделся, хотя мое состояние того не требовало. Охотно и доверительно поведывал о своей практике, перемежая философскими сентенциями. Снова прослушал меня дотошно через свою старомодную трубочку. Как-то вдруг устало опустился в кресло и сказал:
– Голубушка, простите меня ради Бога, мне не у кого больше переспросить. Не так давно мне показалось, что я встретил Элю. Скорее всего я ошибся, ведь этого не мо-жет быть, чтобы я его не узнал! Такой похожий крепыш в очках сидел в сквере на газончике в компании алкашей... Нет, не говорите ничего! Теперь я точно знаю, что ошибся, по Вашим глазам вижу. Наверное, мне просто надо было высказаться вслух, чтобы окончательно понять, - я не мог его не узнать. Ну, простите. Вам пора отдыхать. И здравствуйте, как мы любим пожелать на прощанье.
Уходя, он взглянул на номер квартиры:
– Нужно запомнить...
А мне хотелось сказать, - заходите еще... Но было ясно, что это разовая встреча, хотя все-таки не просто эпизод.
Вот такой получился круг от одной песенной строчки. На самом деле он шире, многомернее, - встречи прошлые, настоящие сцепляются, заплетаются в цепочки, а на поверку потом оказывается, что они и составляют нашу текущую жизнь. Это ведь только кажется, что они идут сплошной чередой, и кое-какие не столь уж важны, если ты одержим ожиданием своей особенной единственной суженой Встречи, для которой вроде бы и явился на свет.
Как он выразился, мой ночной гость?
– "Встреча - это мера личностей, индивидуальностей. А чтобы возникнуть, индивидуальное должно быть внутренне самостоятельным,
* *
Обычно мы не задумываемся, но когда теряем близких... Когда начинаем свое прощальное слово, мы вспоминаем первую встречу. Она прорывается из сплошности, и обнажается главный смысл: ты и я. В последний момент мы снова - единое, как тогда, впервые. И в обращенном свете вдруг видишь пронзительней многое, чего раньше не знал.
Со Славиком Берилко мы были из одних дворов, но познакомились лишь в студенчестве, и то не сразу. Его имя упало граненым камешком в наше геологическое сообщество - берилл, золотистый кристалл, но не больше. Дистанция сомкнулась, когда нам пришлось вместе сдавать "хвосты". Преподаватель был строг и красив той крайней отточенностью черт, без запаса для мимики, - чуть ошибся улыбкой, и получается карикатура.
– Крыса, - сказал Берилко. Мы остро переглянулись.
– Милая крыса, - молниеносно поправился он, улавливая мою расположенность к учителю. И мы рассмеялись от сладости общего восприятия, того самого - чувственного, неопределенно точного.
Вот это и стало моментом встречи. Вспышка! Прозорливое ослепление. Такая встреча не нуждается в ритуальной последовательности. Все происходит вдруг и сразу.
Сбросив "хвосты", мы рьяно беремся за экзамены, с единственной целью - не утратить совместности. С утра до ночи сидим над книжками, произвольно отлистывая страницы, "чтоб не засекли". Никто ж не верит в наше возникшее неожиданно усердие. Заходят навестить, выпросить сигаретку, предложить выпить. Почему-то во время сессии особенно браво пьется. Комната набивается битком. А мы безошибочно чуем, что сейчас мы - центр притяжения, ужа-асно всех любим. Это мы уже выяснили, что оба всегда и множественно влюблены, как оказалось, в одних и тех же людей. Например, в ту сокурсницу, что чаще других заскакивает чего-нибудь стрельнуть. Девушка-хулиган, белокурый гаврош с нахальным круглым подбородком. Она залихватски опрокидывает стакан спирта, и вдруг видно - из уголка губ течет.., безобразной бороздой изъязвляя вот же только еще восхитительный подбородок...
Кстати, экзамены мы сдавали отлично, на головокру-жительном гребне куража. Нас захватила стихия сход-ства, в которой увиденное, прочитанное, высказываемое бесконечно перекрещивается между собой, раздробляясь до изначальных знаков, до элементов мироощущения.
– Знаешь, в детстве всегда хотелось стащить чего-ни-будь вкусненького. Когда после войны вместо сахарина появился настоящий сахар...
– Сахар с солью?..
– Ложку сахара, чтоб не заметно, и туда щепотку соли, чтоб побольше...
– Но чтоб не противно!
Мы хохочем от счастья. Угадывание рассеивает барьеры, взаимопроникновение кажется безграничным.
Мир подобного - это вечно-детское царство, оно при-сутствует в нас всевременно. Сходство мерцает постоян-ной игрой символов, делая возможным постижение вещей видимых и невидимых; судьбы людей перекликаются эхом одних и тех же переживаний, теряя единичное значение; ты сам многократно множишься в отражениях и в переливах феерических преобращений становишься Всем. Это интимная тайна человека, тайна жажды и стра-ха своего подобия Всевышнему. Ее нельзя передать дру-гому, разве что соединить в одинаковости, в двуединстве.