Могила Бешеного

Ширянов Баян

Из раскрытых чердачных окон несло сквозняком, но даже свежий ветерок не мог выдуть густую вонь, которая сопровождала лежбище бомжей.

Из-за двери в комнатушку, которую обжили бродяги, доносились голоса, сквозь щели между досок пробивались лучики электрического света. Постояв несколько секунд у входа, Говорков решительно распахнул дверь. С его появлением разговоры резко стихли. Бомжи недоуменно смотрели на непрошеного визитера. Наконец молчание разорвал голос Зуя:

– Мужики, дык эт же Бешеный! После этой реплики молчание сидящих в комнатке стало ещё более тягостным. Савелий ловил на себе пьяные взгляды, а одна из баб, полуодетая довольно-таки ещё молодая телка, просто уставилась на него в упор.
– Зуй, поди-ка сюда!
– Властно

сказал Говорков. Бомж неохотно поднялся и, переступая через протянутые вонючие ноги, выбрался из дальнего угла. При его приближении Бешеный отступил на пару шагов. От Зуя несло перегаром, но на ногах он держался достаточно твердо.
– Закрой калитку.
– Один момент, хозяин, - Суетливо повернулся бродяга, спеша исполнить приказание.

Проигнорировав подобострастное "хозяин", Савелий сурово посмотрел на бомжа. Почувствовав тяжелый взгляд, Зуй съежился и невольно присел.
– Ну? Прищурился Бешеный не отводя глаза.
– Чо ну? Ништяк все...
– Пролепетал мужик.
– Кого ты мне подобрал?

– Да тут любой согласен...
– Виновато начал оправдываться Зуй.
– Ты мне порожняки не гони!
– Угрюмо насупился Говорков:

– Дело давай!

– Ну, хотя бы, Горелый, Мойша...
– Жидов не надо!
– Оборвал его Савелий.
– Ну не надо, так не надо... Тогда Супчик. Он ништяк мужик, только с кишками у него не того, только супчики хавать может...
– Мне эти детали по хую!
– Раздельно выговаривая каждое слово Бешеный засунул руки в карманы брюк:

– Зови.
– Кого?

– Еще раз переспросишь, тупая скотина, пули на тебя не пожалею! Зашипел Говорков и Зуй исчез за дверью. Вскоре он появился, таща за собой двух бомжей, один грязнее другого.
– Вот Горелый, у него хату спалили. А это Супчик. Оба были в годах, единственное отличие между этими стариками было в том, что один был лыс, а голову второго покрывали редкие седые волоски.
– Какого хуя ты мне старперов приволок?
– Разъярился Бешеный:

– Молодых мне надо! Понял? Зуй, не отвечая, ввалился в каморку, таща за собой стариков. Его не было около минуты, пока дверь не раскрылась и на пороге возникли двое парней. Один угрюмо посмотрел на Говоркова и басом прогудел:

– Чего за наезды? Савелий напряг шею, и исподлобья оценивающе оглядел говорящего.
– Пойдет...
– Кто это пойдет?
– Мужик сделал шаг вперед, угрожающе сжав огромные кулаки.
– Работа есть.
– Не меняя позы проговорил Савелий. Мужик резко разжал кулачищи и на его лице появилась широкая простодушная улыбка:

– А то Зуй мне сказал, что кто-то пришел ко мне на разборки... А ты работа! Работа - это хорошо!.. Я сильный! Хошь подкову разогну?

– Кончай хвалиться, Деревня!
– Показался из-за его спины Зуй, - Для его работы сила не нужна.
– Отвали!
– Рыкнул Деревня, схватив Зуя за голову и отбросив вглубь помещения, - Я сам говорить буду!

– Мне нужны трое. Зуй тоже.
– Да я один за троих могу!
– Потряс перед собой руками мужик.
– Я сказал - трое!
– Холодно повторил Бешеный и Деревня сдался, пожав широкими плечами.
– А женский пол тебе как? Иль брезгуешь? Протиснувшись между бомжей, к Савелию направилась та самая баба, которая глазела на него:

– Я дешево возьму! Дешевле, чем эти обалдуи. А, красавчик? Ну, давай, решайся! С каждым словом женщина подходила все ближе, пока не оказалось лицом к лицу с Бешеным. Но же равнодушно смотрел, как она подходит, но, когда бомжиха потянулась к нему своей заскорузлой рукой, Савелий не вытерпел. Он резко оттолкнул женщину, она оступилась и упала затылком на крупную щебенку. Раздался тихий хруст, бродяжка дернулась всем телом и затихла. Из уголка её рта показался тоненький кровавый язычок.
– Пойдем! Резко приказал Говорков.
– Куда?
– Бухнул Деревня.
– В подвал к Стопарю. Вперед! Зуй, Деревня и ещё один мужик, имя которого так никто и не сказал, вышли с чердака и направились в подвал на НовоБасманной.

Бешеный шествовал в десятке метров за ними. Бомж Коля, которого Тихон попросил вывесить сигнал, наконец понял, что это надо бы сделать. Он сорвал с неподвижного тела Любки кусок её тряпья, привязал к валявшейся палке и выставил условный сигнал в окошко. Добравшись до жилища Стопаря, бомжи зажгли свет и через пару минут к ним присоединился Бешеный. Он извлек для каждого по бутылке водки "Распутин". Мужики сидели на лежанках, Савелий же, опасаясь измараться, стоял, возвышаясь над ними.

В нескольких словах Савелий рассказал о существе дела, приврав, что работает на органы федеральной разведки. Распределил между бродягами станции метро и условился о времени и месте встречи.
– Если кто опоздает или будет в дугаря - собственноручно шею сверну!

Деревня на эти слова презрительно фыркнул. Говорков решил, что для увеличения авторитета неплохо было бы проучить немытую деревенщину. Но мужик вовремя осознал опасность и примирительно пробурчал:

– Мы ж, это, сознательные, хоть и живем как свиньи в болоте... Бродяги громко расхохотались, а когда смех угомонился, Бешеный вдруг понял, что в проеме, ведущем в соседнее помещение кто-то стоит.

XXX. БОЙ С БЕШЕНЫМ.

Теперь действовать следовало в наивысшей степени аккуратно. Поднявшись к чердачной двери, Тихон прильнул к одной из щелей. Помещение чердака было пусто. Медленно, чтобы не скрипнули петли, Коростылев открыл дверь и, осторожно ступая по гравию, направился к бомжатнику. Так, крадучись, он преодолел большую часть пути, когда наткнулся на лежащее тело. Любка лежала, спокойно распластавшись на камнях. В первый момент Шрам подумал, что она спит, но потом взгляд заметил темную полоску, тянущуюся из уголка женского рта. Еще не успевшую свернуться струйку крови. Нагнувшись, Тихон прикоснулся к её шее. Тело женщины уже остывало, но было пока ещё довольно теплым. Теперь уже не таясь, Бешеный вряд ли остался бы поблизости трупа, Коростылев быстро прошел к бомжатнику и распахнул дверь. Там опять пили.

Шрам как раз застал момент, когда его осведомитель Коля, поднес к губам бутылку "Пшеничной".

Увидев Тихона, бомж чуть не поперхнулся, но сделал-таки несколько глотков и, передав водку соседу, пошатываясь направился к Коростылеву. Кто ее?
– Спросил Тихон, кивком указав на мертвое тело.
– А-а-а, - Коля поморщился, - Мы её ночью унесем...
– Я спросил "кто"?!
– Стальным голосом проговорил Шрам.
– Да Бешеный! Кто же еще?

– Как это произошло? И где он теперь?

– Как? Да просто...
– Глаза бомжа постоянно находились в движении, но на Тихона он старался не смотреть:

– Пришел этот хмырь. Стал народ собирать, а Любка возьми да и привяжись, я, грит, чем мужиков хуже? А Бешеный её как толкнет!.. Она и грохнулась.

Мы её ночью куда-нибудь вынесем. Пусть менты находят...
– Куда пошел Бешеный?
– Грозно повторил свой вопрос Коростылев.

Коля вздохнул, и Шрам наконец поймал взгляд голубых глаз.
– Они к Стопарю в подвал направлялись... Не отвечая, Тихон повернулся и почти побежал к выходу.
– Стой!
– Закричал ему вслед бродяга:

– Там вход в атомку! Там лабиринт! Заблудишься! Но Шрам уже хлопнул дверью, и его шаги загромыхали по лестнице. Коля пожал плечами и вернулся к бомжам. Преодолев всю дорогу до подвала Стопаря быстрым шагом, перед входом в подъезд Коростылев остановился. Минуты ему хватило чтобы выровнять дыхание и обрести боевой настрой. После этого, сняв пистолет с предохранителя, на расслабленных ногах, Тихон начал спускаться в темноту.

Теперь у него в кармане был и фонарик, но свет мог выдать приближение чужака, и Коростылев не стал его пока зажигать. Оказавшись в подвальном коридоре, Шрам сразу уловил невнятные голоса, слышавшиеся откуда-то справа. Через несколько шагов, после поворота, впереди замаячили отблески света. Бесшумно прокравшись к его источнику, Коростылев стал свидетелем сцены вербовки.