Могила Колумба
Шрифт:
Пока друзья хохотали, кто-то поинтересовался, какую для них сыграть песню, чтобы продолжить танцы. Эдвин настойчиво попросил исполнить старинную бачату, очень популярную на Гаити. Зазвучала музыка, медленная и романтическая, и доминиканец вновь пригласил свою соотечественницу в круг. Испанец разгадал стратегический замысел коллеги. Музыка, более плавная и чувственная, чем меренге, обязывала партнеров держаться почти вплотную друг к другу. Избитая тактика, подумал Оливер. В этот момент зазвонил его мобильный. Чтобы услышать хоть что-нибудь, ему пришлось
Звонил Ричард Рональд — с предложением встретиться в Майами, и поскорее.
Сердце Оливера учащенно забилось, но он не понимал причины.
Глава 10
ГЕНУЯ
С малых лет начал я плавать по морю, и сие продолжаю делать поныне. Минуло тому сорок лет, как я занимаюсь мореходством. Везде, куда до сей поры плавают корабли, везде я побывал…
Утром вестибюль гостиницы напоминал муравейник. Десятки людей сновали в разных направлениях, не обращая внимания на изможденного доминиканца, дожидавшегося кого-то за «чтением» газеты, в которой он не понимал ни слова. Казалось, минула целая вечность, когда наконец Эдвин — это был он — заметил Андреса Оливера. Испанец подошел к стойке, чтобы навести справки. Ему дали карту города, где были отмечены различные достопримечательности. Приблизившись, Оливер первым делом поинтересовался:
— Ты еще жив? Похоже, твоя голова выдержала ночь возлияний.
— Не издевайся, — простонал Эдвин. — На самом деле я труп.
Одетая подчеркнуто неформально, появилась Альтаграсиа. Она была полна энергии и излучала готовность плодотворно работать.
— Кажется, ты собралась провести весь день на ногах, — заметил испанец.
— Конечно! Ты же сказал, мы пойдем осматривать город в поисках новых фактов?
— Ну пошли, — безнадежно промямлил Эдвин, вставая с кресла, для чего потребовалась вся его сила воли.
Обстановка в библиотеке разительно отличалась от суматохи, царившей в холле гостиницы. Большой читальный зал заливало яркое солнце, проникавшее сквозь огромные витражи, свободно пропускавшие потоки света. В то летнее утро за дубовыми пюпитрами, выстроившимися вдоль общего зала, почти никого не было. Место выбирал Оливер. Накануне он предложил собраться именно здесь. Надо было спокойно и взвешенно проанализировать накопленную информацию, поискать новые материалы. Вдруг удастся что-нибудь выяснить. Библиотека — оплот культуры. Здесь книги, карты, фотографии… Все это может дать им полное и исчерпывающее представление об обстановке.
— Начнем с общего состояния дел? — предложил Эдвин.
Они сравнили тексты, восстановленные после кражи документов в Севилье, с новым, который Оливер воспроизвел по памяти после встречи с Бруно Верди.
— Совершенно ясно, — заговорила Альтаграсиа, — что содержание всех текстов касается четвертого путешествия Колумба. Еще один эпизод этого плавания, описанный очевидцем,
— Да, все в точности, как говорил дядя Томас: это фрагменты описания четвертого путешествия, самого тяжелого из всех, во время которого команда подвергалась неимоверным лишениям и терпела невзгоды.
— Из повествования явствует, что им пришлось туго, — согласился Эдвин. — Однако какой смысл вложен в слова «Наше сокровище находится где-то там»?
— Не знаю. Не исключено, что речь идет, например, о ларце или сундуке, от которого им пришлось отказаться в какой-то момент из-за погодных катаклизмов и необходимости оставить часть своих судов.
— И что могло храниться в этом ларце или сундуке? — не отступала Альтаграсиа.
— Трудно сказать, — ответил Оливер. — Наверняка нечто важное. Иначе кому понадобилось бы прятать документы в памятниках сто лет спустя?
— Но зачем грабить захоронения? — не унимался Эдвин.
— Определенного ответа у нас пока нет. Возможно, мы имеем дело с независимыми группами лиц. Я хочу сказать, у нас нет подтверждений, что те, кто вскрыл гробницы, и те, кто прятал архивы документов в памятниках, — разные люди. Поживем — увидим.
— А чем, по-вашему, располагает Рональд, помимо наших документов, конечно? — задала следующий вопрос Альтаграсиа.
— Вот эту загадку нам и предстоит теперь решить! — отозвался испанский детектив. — Но сначала мне бы хотелось обсудить с вами еще одну вещь.
— Давай, — хором ответили доминиканцы.
Андрес начал с того, что в Севилье оказалось как минимум два тайника, где были спрятаны документы: в самой гробнице и в памятнике Пикман, случайно ими обнаруженный.
В Генуе тоже, как следовало из сообщения инспектора Бруно Верди, стоял памятник — по меньшей мере один, — где прежде хранились материалы, имеющие отношение к данному делу. Логично предположить, что существуют и другие монументы, начиненные уникальными документами.
— В этом городе Колумб, возможно, родился. Очевидно, для неизвестных сеньоров он имеет особое значение, коли они спрятали бумаги в его статуе. Позднее кто-то ее вскрыл и пометил автографом.
— Я понимаю ход твоих мыслей, — произнес доминиканец, поднимаясь на ноги. — Но снова возникает вопрос: с какой целью рисуют подпись адмирала, когда разоряют памятник?
— Может, эти люди — его прямые потомки? — предположила Альтаграсиа. — Адмирал указал в завещании, что наследники должны использовать его подпись. Помните?
— Или разделяют идею, которая заключена в подписи, — добавил испанец. — Не забывайте: мы понятия не имеем, какой смысл несет криптограмма, составленная из набора букв и слов, расположенных правильным треугольником. Допустим, Колумб зашифровал в ней некое тайное послание. И напрашивается мысль, что сеньоры, потратившие столько времени и усилий, чтобы сохранить документы и карты, сумели подобрать ключ к шифру, прочитали послание, согласны с его содержанием и используют подпись в собственных интересах.