Могусюмка и Гурьяныч
Шрифт:
С одной стороны Юнусова тянулась безлесая гора с кладбищем на вершине, а с другой — протекала неглубокая, но быстрая речка. До сотни приземистых саманных избенок с плетеными загонами для скота вытянулись между увалами и рекой в одну-единственную улицу. У подножья горы били роднички, отчего грязь на улице даже в жаркую погоду не просыхала.
Гордостью сельских обывателей была двухсветная мечеть с высоким минаретом и при ней школа, сложенная из бревен.
Через улицу напротив стоял большой деревянный дом, обнесенный завалинкой, обшитый тесом, крытый железной крышей,
Дом этот принадлежал богачу, крупному башкирскому землевладельцу Султану Мухамедьянычу Темирбулатову. Неподалеку — богатые дома родичей Султана. Тут целое гнездо Темирбулатовых.
История землевладения Темирбулатовых была чрезвычайно темна. Дед Султана — казанский татарин Темирбулат, разбогатевший торговлей лошадьми на Южном Урале, женился на дочери богатого башкирского тархана Юнуса и жил припущенником на чужой общинной земле.
Во время одного из башкирских бунтов, в котором участвовал его тесть, Темирбулат доставил начальству верные сведения о повстанцах. Юнуса поймали и повесили, а вскоре разбили и все башкирское войско.
После подавления восстания услугу Темирбулата не забыли. Большая часть семейных угодий Юнуса, которыми он, как тархан и богач, владел отдельно от общины, передали в собственность торговцу и лошаднику татарину Темирбулату.
Так дед Темирбулатова стал из припущенников крупным землевладельцем.
Вскоре он округлил свои владения. Щедро раздавая взятки чиновникам, он сумел отобрать все угодья у юнусовской общины. Башкиры оказались поголовно в долгу у Темирбулата и безропотно позволили баю присвоить часть общинных земель.
Сын Темирбулата — Мухамедьян не оказался предприимчивым хозяином, но зато внук Султан, который, по словам стариков, помнивших еще самого Темирбулата, походил на него ростом и лицом, приумножил доставшееся ему наследство, расширил торговлю лошадьми, завел скупку золота, возил грузы на прииски и на постройку медеплавильного завода, а также в степь, в «орду», для чего закупил у киргизов верблюдов. Покупая мед, шкуры зверей и скота, воск, Темирбулатов переправлял их в город знакомым русским и татарским купцам, с которыми вел постоянные сношения.
Султан владел обширными землями. С одной стороны они граничили с пастбищами юнусовской общины, дальше лежали владения русских. В этих местах границы были относительно точны. В северной же, лесной части, земли Султана примыкали к охотничьим угодьям малолюдной общины деревеньки Нукатовой, населенной юнусовскими выселками. Там границы были неясны. Межой когда-то служила речка, но она пересохла и заросла лесом.
Споров с нукатовскими башкирами из-за земли ни когда не было, в десятинах ни та, ни другая сторона своих владений не знала, леса у всех было вдоволь, и никто не заботился устраивать межи.
Темирбулатов славился среди башкир не только как богатый землевладелец; это он на свои деньги построил юнусовскую мечеть и школу, в которой учили молитвам, счету и арабскому письму.
Султан Мухамедьяныч оказывал помощь нуждавшимся. В год, когда от наста на раннем снегу
...Однажды этим летом юнусовцы увидели на своей улице вереницу экипажей.
По лужам и ухабам к дому Темирбулатова подкатила лакированная коляска с откинутым кожаным верхом, запряженная парой вороных. За коляской следовала тройка киргизских лошадей, везших старомодную карету, уже потускневшую и загрязненную, но не потерявшую еще добротного вида. Следом тарахтела простая бричка.
Из коляски слезли двое приезжих. Один — высокий, плотный человек, с пышными усами на чисто выбритом розоватом лице, в серой шляпе, в дорожном пальто и сапогах. Крупный, но тонкий нос с легкой горбинкой и сильная нижняя челюсть придавали ему вид человека властного и решительного. Спутник его, невзрачный сутулый чиновник лет сорока, одетый в сюртук с форменными пуговицами и выцветший картуз, видимо, изрядно подвыпил, о чем свидетельствовали его соловые глаза и красный нос.
Из кареты появился полный здоровяк в белом расстегнутом кителе и синих панталонах, заправленных в сапоги. Он был без шляпы. Небольшая лысина блестела в его пышной каштановой шевелюре. Белым батистовым платком он вытирал потное, закрасневшее лицо. За ним появился толстый низкорослый татарин в цветной тюбетейке, в пестрых сапогах и в черном, застегнутом наглухо сюртуке.
Из тарантаса же вывалился пьяный, взлохмаченный мужчина средних лет, с огненно-рыжей бородой, в мундире исправника. Урядник, приехавший также в тарантасе, помог ему подняться, и все прибывшие направились к дому Темирбулатова.
Рослый здоровяк первый забрался на крыльцо, распахнул двери и повел остальных через сени в избу.
Чернобородый хозяин в кафтане, расшитом полумесяцами, встретил гостей на пороге. Он низко поклонился и сказал по-русски без акцента:
— Милости прошу, господа, милости прошу, дорогие!
Приехавшие вошли в просторную комнату, устланную коврами. Стол, скамья и несколько стульев — этим ограничивалась меблировка жилища. На нарах до самого потолка груда подушек в ярких цветных наволочках. У громадного сыуалэ, смахивающего на русскую печь, блестит начищенный медью кумган и широкий таз. В углу перекинут через перекладину затканный серебром намазлык Султана.
— Здравствуй, хозяин, здравствуй, — бубнил высокий в кителе. — Вот я тебе приятелей привез... Лесли Хэнтер опять у нас, — кивнул он на приезжего в сером пальто.
Англичанин снял шляпу, чуть наклонил голову и крепко пожал руку купца.
— Селям алейкум, — сказал он любезно и слегка кланяясь.
— Вагалейкум ассалям, Лесли Эдуардович, — ответил хозяин и пригласил садиться, кидая гостям подушки на край нар.
Хэнтер и Владимир Николаевич Зверев, так звали великана в белом кителе, предпочли простые табуреты. На урындык забрались приземистый татарин Ахмет Гареич и сутулый чиновник.