Могусюмка и Гурьяныч
Шрифт:
— Ах, это ты! — Султан узнал приезжего. — Ну, пойдем в дом, гостем будешь, — пригласил он. — С какими вестями в нашей стороне? — спросил Темирбулатов по-татарски.
Среди богатых башкир умение владеть татарским языком считалось признаком образованности. Темирбулатов же, внук татарского купца, любил блеснуть перед неграмотными единоверцами — бедными охотниками и скотоводами — умением говорить по-татарски.
— Вести разные, есть до тебя большое дело.
Султан не подозревал приезжего в дурных помыслах, но на всякий случай надо быть осторожным. У него под рукой всегда были крепкие ребята —
— Слава аллаху, благополучно добрался до тебя, Султан-ага, — сказал Сахей. Он снял с плеча ружье и поставил его в угол. — Как ты поживаешь? Все ли благополучно у тебя?
— Слава аллаху, живу трудами и молитвами!
Разговор вели на разных языках: хозяин говорил по-татарски, а гость по-башкирски.
— Откуда? — спросил Темирбулатов.
— Из Бурзянского урмана.
Темирбулатов пристально взглянул в лицо собеседника.
— Когда ты расстался с ним?
— Сегодня утром.
— Где же он?
— Близко, — низко поклонившись, сказал гость торжественно. — Рахим велел спросить, можно ли к тебе приехать? Он на Соленом Лосином логу ответа ждет... Сам я тебе ничего не могу сказать.
— Это понятно, — сказал Темирбулатов.
— Рахим новости тебе сам расскажет.
— Он один приедет?
— Со мной.
Султан снял нагар со свечи, вытер пальцы о полу кафтана, усмехнулся.
— Так поезжай, скажи, можно. Да не держитесь так, словно мы делаем какое-то незаконное дело. Ко мне можно всегда приехать, в любое время. Я не стыжусь знакомых. Совсем не надо ждать, когда наступит ночь. Меня все знают, и вы с Рахимом можете не бояться.
Сахей смутился и что-то хотел сказать но Султан перебил его:
— Будьте здесь нынче ночью. До лога недалеко, скачи туда, и пусть Рахим сейчас же приезжает. Я ему буду рад.
— Ярыр, ярыр, — тоже хвастнул на прощанье татарским словцом гонец и, довольный, что выполнил поручение, стал прощаться.
Темирбулатов еще раз строго сказал ему, что не надо прятаться и что напрасно задержались, нужно было приехать днем, но уж раз так получилось, то не ждать же утра. Пусть Рахим приезжает ночью, только не стучит громко: двери на крыльце будут открыты и работник станет ждать.
Через некоторое время слышно было, как захлопнулась калитка, как под окнами забрякали кованые копыта, сначала медленно, потом чаще и чаще, и, наконец, дробный стук их стал стихать и замер вдалеке.
***
Весной этого года, вот так же вечером, под окнами Темирбулатова дома появился всадник. Лошаденка у него была на вид плохонькая, но, как сразу определил взглянувший в окно Султан, выносливая. Всадник в оборванной одежде. Когда он вошел, Султан рассмотрел его лицо и понял, что это один из южных степняков, выходцев с великих рек Востока, из оазисов, из древних государств, расположенных далеко за сыпучими песками. У него был крупный горбатый нос и блестящие черные глаза, резко очерченные губы, острое лицо и почти черная от загара кожа, со светлыми бороздками в глубоких морщинах. Он чем-то походил на старшую жену Султана, уже постаревшую Гюльнару, которую бай когда-то купил далеко за степью, в тех краях.
Рахим
Но у Султана дружба с русскими! Он на отличном счету у начальства, сам губернатор жал ему руку на выставке. На миг Султан озаботился. Потом улыбнулся ласково. Он сказал Рахиму, что был бы очень рад помочь ему.
Темирбулатов был связан знакомством со многими людьми на Востоке, славился как правоверный. Он понял, что нельзя отвергнуть просьб, изложенных в письме.
Султан был из тех людей, которых огорчение и забота через некоторое время делают еще сильней. Он умел извлечь выгоду из всякой рушившейся на его голову неприятности. Он провел вечер в разговорах с Рахимом, в расспросах о Востоке, о том, какие взгляды там на политические события. Рахим уверял, что положение России очень плохое, что все страны против неё, что Англия и Турция заодно, что теперь, после поражения России в прошлой войне, весь мусульманский мир воспрянул духом. Султан спросил, что делается в Турции и Хиве, что там говорят, какие на что цены.
Султан — человек дела. И как торговец и промышленник, он желал выяснить, каковы силы у тех, кто хочет войны против России.
На другой день, поутру, Султан обдумал все, сидя в одиночестве. Очень может быть, что Англия и Турция будут воевать. В степи волнения. Об этом он слыхал. Отказать Рахиму в помощи прямо нельзя. Может случиться, что Россия потерпит поражение, хотя в это плохо верится. Нечего гневить аллаха, и при русских живется хорошо, даже, может быть, посвободнее, чем под ханами за степью, где никакой законности и где купцам нелегко.
Но тут же явились и другие соображения. Приезд вестника с Востока и то уважение, которое выказано, тон привезенного письма — все это глубоко его тронуло. На Востоке была память о нем, надеялись на него. Время тревожное. Дерзкое завоевание русскими Бухары, видно, возбудило весь мир.
«Но все же глуп этот Рахим! Они глупы там, на Востоке! Глаз у них нет! Ничего они не понимают».
«Я только сделать вид могу, что их поддерживаю, чтобы не терять кредита на востоке. Вот что значит иметь дело с иностранцами — тюркского племени. Они России не знают. Но они богаты и за свое богатство требуют, чтобы я следовал им. Не тут-то было! Султан верный российский подданный!»
«А что, если в самом деле произошли бы перемены? — на миг подумал Султан. Мысль эта была отравляюще приятна. — Я не был бы простым купцом...»
«Все богатства огромной страны, которые захватывают сейчас промышленники, стали бы моими». Теперь он знал, чем богата эта земля и как добывают золото, железо, медь и другие руды.
И все же он помнил про силу русских и знал, что действовать и помогать Рахиму надо лишь для вида. Поэтому, не смотря на вспыхнувшую жажду власти и богатств, он должен быть осторожным. Рахим не поднимет бунта. Об этом и речи нет. Ждать войны, но ждать в полной верности русским.