Мои (чужие) дети
Шрифт:
– Достань, пожалуйста, в боковом кармане ключи.
– Пальто? – уточняю я.
– Нет. Джинс.
Давид поворачивается ко мне правым боком. Я смущенно сглатываю, опуская глаза на его крепкие бедра. Это, кажется, нарушение личных границ, ведь так? Прикрыв глаза и перед этим тяжело выдохнув, запускаю свои пальчики ему в карман и ловко выхватываю электронный ключ.
– Открывай машину, – командует мужчина, глядя на меня в упор, и я послушно нажимаю кнопку с открытым замком. Мужчина устанавливает на заднем сиденье переноски
Проверяю малышей и поправляю им пустышки. Щечки у них тепленькие.
– Машина сейчас быстро прогреется, – говорит Давид, открывая для меня пассажирскую дверь.
Из-за начавшегося снегопада наш путь проходит в тишине, так как обстановка на дороге требует максимального внимания со стороны водителя. В салоне тепло и лишь тихонько играет радио. Я снимаю с себя куртку и немного расстегиваю детские комбинезоны. От хронического недосыпа и последней полностью бессонной ночи меня укачивает. Веки постепенно тяжелеют и медленно закрываются. При этом кажется, что они закрылись буквально на секунду, но в следующее мгновение я слышу насыщенный мужской голос:
– Диана, просыпайся! Приехали.
С трудом открываю глаза и не сразу соображаю, где нахожусь. Через минуту вспоминаю подробности сегодняшнего утра и делаю глубокий вдох.
– Ты в порядке? – В голосе Давида появляется тревога.
– Да, – киваю я.
Мужчина подает мне руку и помогает выбраться из авто. Осматриваюсь и понимаю, что мы в каком-то подземном гараже.
– Гараж соединен с домом, – отвечает мужчина на мои мысли. – Я уже отнес внутрь ваши вещи. Осталось только детей перенести.
Как не удивительно, но дети все еще сладко сопят в люльках. Отстегиваю одну из переносок, в которой спит Даня, и беру ее на руки. Сколько времени прошло?
– Долго я спала?
– Минут сорок. Не больше, – говорит Давид, забирает Аню и ведет меня в дом.
Мужчина с грацией крупного хищника из семейства кошачьих идет впереди. А я, как зашуганный опоссум, беспрекословно следую за ним. Мы проходим через маленький коридор и попадаем в большую светлую комнату – это гостиная, которая соединена со столовой. Я осматриваюсь, чтобы узнать и понять, нет ли здесь еще кого-нибудь, кроме нас.
– Ваша спальня наверху, – сообщает Давид. – Чемодан уже там. Вы располагайтесь, а я чуть позже тебе все здесь покажу.
– Спасибо, – тихонько отвечаю я, стараясь не разбудить детей, но Аня тут же заходится криком. – Ну вот, – выдыхаю я, – пора кормить.
Мы быстро поднимаемся по лестнице на второй этаж. Давид обгоняет меня в коридоре и подходит к белой двери, толкает ее, и мы оказываемся в огромной спальне, в центре которой стоит двуспальная кровать, а слева от нее большое панорамное окно в пол. Справа у стены шкаф.
– Пока в вашем распоряжении это ложе, а к вечеру я организую детские кроватки, – сообщает мужчина. – Постель чистая. Ванная комната – соседняя дверь напротив.
Смотрю
– Давид… Я могу чувствовать себя в безопасности здесь? – с трудом выдавливаю из себя максимально вежливые формулировки.
– Я не собираюсь к тебе приставать, если ты об этом, – усмехается он. – У меня все в порядке с личной жизнью.
Какой ужас! Как стыдно, что я даже допустила мысль об этом.
– Извини… – Виновато опускаю глаза и принимаюсь за распаковку своих детенышей.
– Все нормально. Ты тут пока располагайся и делай все, что тебе надо. Я буду внизу.
Давид выходит, прикрывая за собой дверь. Я наконец-то раздеваю детей, мою руки и принимаюсь их кормить. Хорошо, что они еще совсем малюсенькие и ничего не понимают. Им главное, чтобы я и грудь всегда были рядом.
8.
Давид
Оставляю Диану с детьми, а сам иду на кухню, мою руки и ставлю чайник. Сегодня днем должна была прийти Марьяна Павловна и приготовить мне чего-нибудь на выходные, но она позвонила и сообщила, что немного приболела. Проверяю наличие еды в холодильнике: из съедобного в нем только немного куриного супа. Помимо магазина детских товаров, придется съездить еще и в продуктовый. Все равно раньше понедельника Диана домой не вернется.
Сам не понимаю, что за дичь я творю. Чувствую себя катастрофически странно. Осталось только начать читать любовные романы и пускать на них сопли. Становлюсь каким-то сентиментальным. Я даже представить себе не мог, что когда-нибудь вот так запросто возьму и привезу к себе домой чужую женщину с детьми. А с другой стороны – это и мои дети тоже. Значит, и женщина не такая уж и чужая. Нет, оставить их там, в холодной квартире, было бы самым низким поступком, который я совершал. А когда я этих представительниц опеки увидел, у меня вообще крышу снесло напрочь. Как они нагло и по-хамски вели себя, словно все скипетры власти в их руках. На учет они ее, видите ли, взяли. Ну ничего, у меня и в главной городской администрации есть знакомые. Я поставлю эту опеку на место. Не хватало еще, чтобы эти старые грымзы регулярно ходили и пугали мне детей.
Черт! Она ведь там, наверху, подумала, что ей придется за помощь со мной рассчитываться сексом. Как ей это вообще могло в голову прийти? Неужели я и вправду похож на мудака, который будет пользоваться слабостью женщины? Мне в кайф, когда женщина сама хочет меня, когда плывет от моих прикосновений и молит, чтобы я взял ее. А принуждение – это удел слабаков. Ну, если уж быть совсем честным, то, будь мы в других обстоятельствах, я был бы не против более близких отношений с Диной. Тем более что внешне она очень даже в моем вкусе.