Мои? чужои? король
Шрифт:
— Все может быть не так! — возразила упрямо, — Я тоже нашла те десять рун и совсем другую летопись. Я сумела понять её… и пусть эта легенда не про замок, про другое… Но она лишь подтверждает — самим своим существованием и другим прочтением рун! — правы те, кто говорит: мы сами выбираем, каким путем пойти. И жертвой вовсе не смерть может стать, а жизнь!
— О чем ты?
— Что есть противопоставление гибели? — зашептала жарко, — Рождение. Мы можем зачать на круге наследника… я знаю, как помочь природе, чтобы это точно произошло…
Отшатнулся.
— Ты желаешь
— Но ты не знаешь этого точно!
— Как и ты не знаешь точно того, что твой путь поможет!
Мы уставились друг на друга зло — будто не спасти пытались один другого. И Ворон отступил первым — точнее, приблизился и снова прижал к себе:
— Замок разрушается. И я чувствую, как опадают мои крылья. Я не могу рисковать…
— Я это тоже чувствую. Всегда… Ощущала тебя после первой нашей ночи так, что полагала себя сумасшедшей. Но когда попала в замок — чувствовала только стены. И ника не могла понять, что стало причиной? А теперь, зная о вашем единстве, — я не плакала, но была близка к этому, — поняла. Ты не сможешь жить без Сердца Ворона… Неужто предпочитаешь умереть?
— Предпочитаю не стать очередным безумным королем, вседозволенность которого ведет к самому простому решению. Я и так был близок к этому. Да, я получил силу вместе с проклятием, а с ними и ответственность за то, чтобы удержать эту силу, чтобы завоевать для Севера как можно больше. Но я осознал — моя ответственность совсем в другом…
Он замолчал. Напрягся. Прислушался…
Отдаленный рокот и несколько толчков осыпали мелкие камни вокруг нас.
Я вдруг поняла, что у нас — у меня — совсем немного времени, чтобы убедить его.
— Истинная женщина, — вцепилась в его плечи, впилась взглядом в лицо, — делает все, чтобы напитать огнем своего мужчину и дать ему силы возвысится до небес.
Дрогнул. Вместе с близким грохотом.
А потом ответил:
— Истинный мужчина… сделает все, чтобы его женщина безопасно ходила по земле.
Он резко провел перед моим лицом ладонью и что-то шепнул…
И на меня обрушилась темнота.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
СЕРДЦЕ КОЛДУНЬИ.
ГЛАВА 1
Солнце встает будто нехотя.
Словно оно уже устало, хотя день только начинается.
А я снова встречаю каждый рассвет, как делала в долинах.
Не потому что меня назвали дочерью Рассвета… и потому.
Меня оставили на пороге отчего дома тогда, когда ночь переходила в день, тьма — в свет. И только сейчас я понимаю, какой глубокий смысл вложила моя мать в эту двойственность. Двойственность перехода и того камня, что у меня на шее. Прозрачного, но черного.
Я сама выбираю на какой мне быть стороне. Вольна выбирать каждый раз.
И каждый раз, когда я смотрю в окно на разгорающиеся лучи, я чувствую связь с той женщиной, которую — уверена — больше не увижу никогда. Чувствую её любовь и заботу, которую она могла дать единственным возможным для нее способом.
Рыжая…
Я была неправильной колдуньей. Может потому, что меня воспитала не община. Может потому, что мой отец был уж слишком человеком — жестоким, мстительным и лживым. Но я слишком крепко стояла на земле и слишком полюбила людское тепло, чтобы раствориться в этом мире до конца…
Уже совсем не робкие лучи подсветили Белое море, покрывшееся темными пятнами весны, — пройдет всего несколько седьмиц и лодки выйдут на промысел — и острые скалы, которые подпирали мой новый дом с одной из сторон.
Смешно вспоминать, но я считала Белое море — мертвым, изрезавшие берег рытвины опасными, а людей, живущих здесь — ледяными духами, крадущими младенцев. Не видя, не зная о хоть о чем-то… Ястребиная крепость на Перевале, отданная мне согласно брачному сговору, оказалась по-настоящему теплым и живым местом. В котором меня ждали и которое сразу пришлось по душе и мне, и всем тем, кто отправился со мной. Что там крепость… Самый настоящий замок, дважды превышающий ту, в которой я провела детство и юность. Если Сердце Ворона подавляло своим мрачным величием, то это место божественные камнетесы сделали для радости.
Которую я не чувствовала…
Вздохнула и погладила сотни раз развернутый и свернутый свиток. Я помнила наизусть каждое слово. Каждый знак. Мне не нужно было смотреть на них, чтобы прочесть, но мне нравилось думать о том, что пальцы моего короля прикасались к ним…
«Будь послушна моей воле, Эсме. Я отправляю тебя туда, где будет безопасно, вместе с теми, с кем тебе будет приютно. Ни одному из нас не подвластны тайны Тени, чтобы принять верное решение, потому самым верным будет то, что чувствует мое не до конца замерзшее сердце. Уходи, Эсме, но я должен остаться. Совладать со своей Тенью. Я сделаю все, чтобы ты вернулась — или найду тебя сам. А ты сделай все, чтобы остаться и защитить наш народ».
Не знаю, что за колдовство повергло меня в длительное беспамятство, но очнулась я уже далеко от содрогающегося замка. Сначала от того, чтобы вернуться, меня удержала слабость, потом — этот свиток и Даг. И все-таки я не выдержала — на вторую ночь сбежала, взяв самого сильного коня и самую теплую шкуру… и тогда боги завалили проход, по которому мы успели уйти.
— Вы ничем не поможете, кюна, — Скьельд первым догнал меня и почти грубо потряс, пока я смотрела на груды камней и льда, глотая слезы гнева, — Не делайте бессмысленным все те приготовления, что были совершены ради вашего безопасного перехода. Бессмысленным то, что я пообещал Ворону…