Мои любимые преступнички
Шрифт:
— Кэрн, отпустите меня заграницу, пожалуйста, я больше вас никогда не побеспокою.
На лице президента появилось сочувствие. До сих пор, мне казалось, Гин вызывал у него только раздражение.
Мы стояли от них чуть поодаль, но нам с Вилли удалось занять первый ряд. Толпы керинчан так внимательно следили за представлением будто от его успеха зависела жизнь всей страны.
Кэрн подошёл к Гину, дотронулся до его руки, и тот почувствовал тепло. В этот раз журналист не сопротивлялся. Ему явно статоновилось легче. Тепло немного успокоило его.
— К сожалению, — мягко сказал Кэрн, — вам не
— Но почему? — воскликнул Гин, — вы хотите казнить меня прямо здесь при всех керинчанах?
Кэрн, смеясь, посмотрел на людей:
— Гин, мне даже страшно себе представить, что ты устроишь заграницей. Ты — просто гений! Меня не было всего несколько часов, и ты сумел перевернуть всю Кернию с ног на голову. Таких людей отпускать нельзя. Ты нам нужен здесь, Гин!
Журналист тяжело вздохнул. Восхищение президента совершенно не обрадовало его. В глазах его было столько боли, что мне показалось, он может погрузить в нее всю планету, и она от страшных мук разлетится на части.
Кэрн лучезарно улыбнулся ему:
— Тебе здесь ничего не угрожает. Я гарантирую полную безопасность. У меня только одна просьба.
Гин поднял на него измученные глаза.
— Честно расскажи керинчанам о том, что произошло сегодня.
— Вы хотите полностью уничтожить мою репутацию?
— Ты сам все это сделал, Гин. Не надо было призывать людей к убийству. Но теперь расскажи им все, как есть.
— Зачем? — вдруг взорвался Гин, — вы хотите унизить меня, опозорить?! Лучше сразу утопите в этом болоте, которое вы непонятно зачем здесь разместили!
Кэрн нагнулся и потрогал воду рукой:
— Мне кажется, получился неплохой водоем.
Гин ничего не ответил ему, он плавно двигался по берегу, стараясь убежать. Двое мужчин попробовали удержать его, но Кэрн остановил их жестом руки:
— Пусть идёт, если хочет. Даже если ему удастся убедить сотрудников аэропорта предоставить самолёт и пилота, то взлететь им не удастся.
Гин резко остановился и повернулся к Кэрну:
— Вы что будете стрелять?
Кэрн засмеялся:
— Просто ваш самолёт не сможет подняться в небо.
— Почему?! — Гин покраснел от злобы.
Кэрн принял загадочный вид:
— Что-нибудь обязательно сломается, поверьте мне, Гин.
Президент посмотрел ему в глаза:
— Не надо никуда улетать. Просто расскажи керинчанам правду. А в будущем они ещё оценят тебя по достоинству.
Тысячи людей замерли в немом ожидании.
— Хорошо, — ответил Гин и махнул рукой на толпу, — пусть задают мне вопросы.
Кэрн кивнул.
— Где был Кэрн все это время? — закричала пожилая женщина с тяжёлой длинной палкой.
— Вопрос не ко мне! — угрюмо отозвался Гин.
— Мэйя, выйдите к нам, пожалуйста! — попросил ее Кэрн.
Старушка подняла свою длинную палку, и толпа сразу же расступилась. Палка у нее была почти бесконечной длины, и люди, увидев ее, разбегались в разные стороны. Старушка, охая и кряхтя, подошла к президенту.
— Я был в Сокко, — ответил ей Кэрн. — Мне очень грустно, когда керинчане покидают родину. Я убеждал уехавших вернуться. Многие согласились и пообещали прилететь завтра. Но кроме этого у меня было и другое дело. Я ездил в научный институт
Керинчане разразились аплодисментами. Все были счастливы, что Кэрну удалось создать парашют.
— Я договорился с учеными Сокко, они тоже прилетят к нам завтра и на ваших глазах проверят мою магию. Все будет честно, если они скажут, что я не имею права ей пользоваться, то я больше не дотронусь до вас. А если они оценят мой дар, то извините, но наша жизнь немного изменится.
Эта фраза мне совсем не понравилась. В глазах людей появился страх.
— Поверьте, я никогда не причиню вам вреда, — ласково сказал Кэрн. Люди немного успокоились, но волнение осталось. Президент больше не захотел ничего объяснять. Он подошёл к старушке и внимательно посмотрел на нее.
— Мейя, ваша палка вам больше не понадобится.
Он испуганно вскрикнула:
— У меня ноги тридцать лет болят, почему вы лишаете меня любимой палочки.
— Теперь они больше болеть не будут, ну если вы захотите, чтобы они вернулись к прошлому состоянию, то, не переживайте, все боли вернутся к вам вновь.
— Вас же только завтра будут проверять! — вспыхнула старушка, — зачем вы колдуете сегодня?
— Хорошо! — согласился Кэрн, — если учёные признают мою магию опасной, ваши ножки заболят снова, только не волнуйтесь.
— Ладно уж, — согласилась Мейя, — так и быть, сегодня я ненадолго разрешу ногам не болеть. Но помните о своем обещании, Кэрн.
— Все будет так, как вы захотите, Мейя.
Взгляд Кэрна был настолько серьезным, что керинчане с трудом сдерживали смех.
Гин больше не пытался убежать, он терпеливо ждал своей участи.
— Какие вопросы у вас есть к Гину? — спросил Кэрн веселую публику.
Мой муж громко задал свой вопрос. Он не боялся попасть впросак или сказать что-нибудь не то. А я безумно боялась сейчас сказать лишнее. Мало ли, а вдруг Кэрн рассердится? Он итак на нас обиделся за наши рыдания, и даже был готов улететь обратно в Сокко. Лучше молчать и не во что не вмешиваться. Пусть он сам разбирается с Гином. И надо учиться контролировать свои мысли. Подумаешь о чем-нибудь неугодном нашему президенту, и как потом оправдываться перед ним? Но Вилли, похоже, совершенно иначе смотрел на мир. Безумный страх его прошел. Он был очень рад, что Кэрн вернулся и хотел, наконец, разобраться в случившемся. Голос его звучал уверенно и смело:
— Гин, крушение самолёта было или нет?
Этот вопрос явно расстроил журналиста, но он набрался мужества и хитро ответил:
— Вопрос опять не ко мне, Вилли!
Но в этот раз Кэрн не позволил своему подсудимому провернуть тот же фокус:
— Очень правильный вопрос, — похвалил Кэрн моего мужа, и я вздохнула с облегчением, — расскажите керинчанам все, что вы знаете о крушении моего самолёта, Гин.
Журналист начал говорить что-то невнятное, раскашлялся, закрыл глаза и упал прямо на Кэрна.