Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

Кошка Маришка

Господин Мейер спихнул на Гарри большую часть работы с Волчелычным зельем, беря на себя только самые сложные и ответственные этапы. Остальное время он работал над усовершенствованием универсального выявителя ядов. Но пока дела у него шли не очень хорошо. Профессор несколько раз порывался все бросить, открыть свою аптеку и заняться варкой основных лечебных зелий. По его мнению, занятие наукой было абсолютно неблагодарным делом. Оно зачастую не приносило никаких видимых результатов, а только заставляло мучиться и терять покой.

Поттер несколько раз порывался

написать письмо Касиану и поинтересоваться мотивами его поступка, но через несколько тщательнейшим образом выведенных строк откладывал перо в сторону. Ответ действительно страшил. Что если родной брат решил подставить Дориана? Лишить его поддержки клана. Для многих чистокровных магов род значил очень много, они были привязаны к собственной фамилии, назубок знали родословные, которые зачастую превышали семь колен. Для вампира семья и клан значили еще больше. Они не мыслили себя вне его. Возможно, все дело в том, что их относили к категории разумных существ, даже не людей. Вампиров везде недолюбливали, потому что боялись. В свободной продаже были книги, в которых рассказывалось, как якобы обезопасить себя от них, а по сути — как уничтожить.

Даже Локонс не обошел вниманием эту тему, написав «Встречи с вампирами». По сути, это было повествование о том, как он, великий и блистательный Златопуст, выслеживал кровопийц, нападающих на жителей магической деревушки в горах. Перед написанием сего труда Локонс даже не озаботился изучением иерархии вампиров и причин, по которым они обычно выходят на охоту. Книга пользовалась бешеной популярностью, и все рассказанное в ней воспринималось всерьез. Именно благодаря таким опусам в магическом обществе предубеждения против вампиров усиливались, заставляя последних держаться еще ближе друг к другу.

Лишиться поддержки клана — значит, остаться совсем одному против неразумной толпы. Найти достойную работу вампирам всегда было тяжело, так же, как и оборотням. Люди из–за своих страхов делали чудовищ из других. Когда тебя изо дня в день называют монстром, то не проще ли оправдать это каким–нибудь отвратительным поступком, чем лелеять свою честь и сносить пустые оскорбления? Вампиры предпочитали иметь дела с магглами, вкладывая свои средства в развитие их бизнеса и позже получая с этого проценты, либо сами занимались перепродажей. Так же они активно занимались сельским хозяйством. Они скупали у магглов продукты по одной цене, а магам уже перепродавали с хорошей накруткой.

Самое смешное, что начали они это с перепродажи чеснока еще в то время, когда скрываться от магглов считали ниже своего достоинства, а в Европе еще не загорелись инквизиторские костры.

Некоторые экзальтированные девы и юноши бегали за вампирами с чесноком и осиновыми колами. Данные атрибуты просто изымались у фанатиков и забрасывались на склады, бойцов с честью отправляли домой. Через какое–то время они возвращались к ним с новой порцией атрибутов. Склады переполнялись. Чеснок не успевал съедаться самими вампирами, и тогда они задумались о перепродаже. Часть осиновых колов шло в качестве дров в зимнее время.

Через

некоторое время, закутываясь в дорожные плащи и надвигая на лица глубокие капюшоны, под видами калек вампиры начали продавать фанатикам их же чеснок и прочую атрибутику. Оборот запустился, это предприятие стало приносить деньги. Доход был небольшим, но все–таки являлся стабильным.

Позже этим стало заниматься гораздо сложнее. Люди прознали о разрушительном влиянии серебра на вампиров и те перестали интересоваться чесноком и осиной, а заниматься перепродажей того, что в любую минуту действительно могло убить тебя или причинить вред, стало просто опасно. Вести оседлую жизнь тоже стало тяжело. Пришлось начать скрываться и от людей, и от магов. О торговле пришлось забыть, но деньги для жизни так же требовались.

Вампиры стали браться за любую работу, в основном они шли в наемники. В смутное время убийства были востребованы и стоили недешево. Общество само создало предложение своим спросом. Позже стало возможно вернуться к торговле. Вампиры стали приобретать земли, нанимать людей и возделывать почвы. Некоторые открывали магазины. Жить среди людей стало легче, главное было не раскрывать свою суть. А вот маги до сих продолжали их бояться, особенно припоминая о том, насколько искусны вампиры были в убийствах.

Пройдя через предложенный Касианом ритуал, Дориан стал бы полностью зависим от Гарри, не утратил бы своей индивидуальности, но не смог бы возражать своему хозяину и огорчать его.

Было страшно от того, что существовали те, кто разработал столь отвратительный ритуал. Возможно, вампиров маги воспринимали не более чем магических животных. Если можно использовать в хозяйстве, то почему же не воспользоваться и другими существами?

От этого стало горько. Как только люди так могут поступать? Игнорировать чужие эмоции и чувства? Как можно заставить предать собственную душу?

Мерзко. Неоспоримо мерзко и противно. Так не должно быть, но почему–то есть. Дориану все–таки придется выпить его крови. Вряд ли это можно будет сделать в один этап, но без этого они не обойдутся. Дориан с каждым днем все ближе и ближе приближается к срыву. Просто может настать такой момент, когда он прикончит Гарри или покончит с собой. Оба варианта были слишком страшными и подобная перспектива на будущее не устраивала.

Гарри растормошил пса, собрал со стола бланки и направился в Общую гостиную. Гримм, позевывая, плелся за ним и вилял хвостом.

Альберт и Эдвин уже сидели за одним из столов и о чем–то спорили.

— Вы были в библиотеке? — поинтересовался Поттер, садясь рядом с ними.

— Нет, — покачал головой Эрстед. — Мы никак не можем разобраться с логическими ошибками софизмов. А Альберт в состоянии доказать любой бред. Пять минут назад он привел мне семь доводов в пользу того, что планета вполне может быть квадратной, а не круглой!

— Я не виноват в том, что ты не усваиваешь некоторых вещей, даже когда я привожу тебе практические примеры, — подперев голову рукой, произнес Грегорович.