Мокрое сердце
Шрифт:
— Через час будут родственники, — предупредил Альберт. — Нам понадобится их согласие.
— Разумеется, — согласилась Елена. — Но как ты объяснишь экспериментальное лечение? Ты не можешь рассказать им о нанокрови и проекте «Новое Сердце».
— Скажу часть правды, — ответил Альберт после короткой паузы. — Что у меня есть доступ к экспериментальному регенеративному препарату, который еще не прошел клинические испытания, но теоретически может помочь. Подчеркну все риски, но и то, что альтернатива — смерть.
— Хорошо, —
Вера Лаврова выглядела изможденной, с темными кругами под глазами и бледной кожей — классические признаки крайнего истощения и стресса. Рядом с ней стоял подросток лет пятнадцати, Максим, с настороженным, почти агрессивным выражением лица — защитная реакция на страх потерять отца.
Они сидели в маленькой комнате для консультаций, куда Альберт пригласил их после того, как Елена, прибывшая под видом консультирующего невролога, осмотрела Андрея и подтвердила безнадежность его состояния при использовании стандартных методов лечения.
— Госпожа Лаврова, — начал Альберт, стараясь говорить как можно более мягко и убедительно. — Я должен быть честен с вами. Состояние вашего мужа крайне тяжелое. Повреждения слишком обширны, и стандартные методы лечения… — он сделал паузу, подбирая слова. — Они могут лишь немного продлить его жизнь, но не спасти ее.
Вера сжала руки в кулаки, но не проронила ни слезинки. Видимо, она уже выплакала их все за последние дни.
— Я знаю, — тихо сказала она. — Другие врачи уже говорили нам об этом. Они советуют… готовиться к худшему.
— Но есть альтернатива, — продолжил Альберт, ловя ее взгляд. — Экспериментальное лечение. Новый препарат, который теоретически может помочь в случаях, подобных вашему мужу.
Лицо Веры ожило, в глазах появилась искра надежды.
— Какой препарат? — спросил Максим, прищурившись. — Почему о нем никто не говорил раньше?
— Потому что он всё еще находится в стадии разработки, — объяснил Альберт. — Это регенеративная терапия, направленная на восстановление поврежденных тканей на клеточном уровне. Она показала многообещающие результаты в лабораторных условиях, но еще не прошла полный цикл клинических испытаний.
— То есть, это опасно? — прямо спросил подросток.
— Да, — честно ответил Альберт. — Есть риски. Значительные риски. Мы не можем предсказать, как именно препарат подействует на организм вашего отца. Возможны осложнения, аллергические реакции, непредвиденные эффекты.
— Но альтернатива — смерть, — закончила за него Елена, которая до этого молчала. — В этом доктор Харистов прав. По всем медицинским показателям, стандартное лечение в данном случае не может спасти пациента.
Вера и Максим переглянулись, безмолвно совещаясь.
— Почему вы предлагаете это нам? — спросила Вера после паузы. — Разве такие
— Обычно да, — кивнул Альберт. — Но я участвую в исследовательском проекте, который стремится сделать передовые медицинские технологии доступными для всех, а не только для избранных. Вашему мужу этот препарат может спасти жизнь. И одновременно его случай поможет нам в исследованиях.
— Вы используете нас как подопытных кроликов? — резко спросил Максим.
— Максим! — одернула его мать.
— Нет, он прав, — Альберт поднял руку. — И да, в каком-то смысле это эксперимент. Но не такой, как вы думаете. Я не ищу славы или прибыли. Я ищу способ спасти жизни, которые иначе будут потеряны.
Он посмотрел прямо в глаза подростку, и что-то в его взгляде — искренность, решимость, может быть, отголосок собственной боли — заставило Максима смягчиться.
— Я могу поговорить с отцом? — спросил он. — Перед тем, как мы решим?
— Он без сознания, — мягко напомнила Елена. — В искусственной коме.
— Мы можем вывести его на короткое время, — предложил Альберт, немного подумав. — Достаточно, чтобы вы могли поговорить с ним. Но должен предупредить — это будет… тяжело. Он будет в сильной боли.
Вера и Максим снова переглянулись.
— Мы хотим поговорить с ним, — твердо сказала Вера. — Это его жизнь, и решение должно быть его.
Альберт уважительно кивнул. Несмотря на страх и истощение, эта женщина сохраняла достоинство и ясность мысли.
— Хорошо, — сказал он. — Подготовим всё необходимое. Но разговор должен быть коротким. И если он будет не в состоянии принять решение…
— Я его жена двадцать лет, — тихо сказала Вера. — Я знаю, что он бы выбрал. Шанс, даже рискованный, против верной смерти.
Вывести Андрея Лаврова из искусственной комы было непросто. Его организм находился на грани, и любое изменение в лекарственной терапии могло спровоцировать кризис. Но Альберт, с его усиленными способностями, сумел тонко скорректировать дозировки, чтобы пациент пришел в сознание на короткое время, при этом не испытывая крайней боли.
Когда Андрей открыл глаза, в них сначала читалась только дезориентация, затем — узнавание при виде жены и сына.
— Вера… Максим… — его голос был едва слышен из-за интубационной трубки в горле.
— Андрей, милый, — Вера осторожно взяла его за руку. — Мы здесь. С тобой всё будет хорошо.
Максим стоял рядом, его лицо застыло в попытке сдержать эмоции.
— Папа, — только и смог произнести он.
Альберт и Елена держались в стороне, давая семье пространство, но внимательно следя за жизненными показателями пациента.
— Андрей, — Вера склонилась ближе к мужу. — Доктора говорят, что твое состояние очень серьезное. Но есть… экспериментальное лечение. Оно может помочь. Но это риск. Большой риск.