Молчание Апостола
Шрифт:
– Мжжжно?
Она, выставив вперед ладонь, сделала отрицательный жест.
– Я жду человека.
Небритый тип, похоже, удивился:
– А я разззве не чччеловек?
Лилит нахмурилась. Ей не хотелось звать вышибалу, но качавшийся перед ее столиком пьянчужка ломал всю ее нехитрую, но проверенную стратегию охоты.
– Человек, человек. А теперь исчезни. Пока мой бойфренд не помог тебе это сделать.
Небритый выпивоха покрутил головой и буркнул:
– Нет у тебя никакого бойфррренда. Но… не хочешь, так и хрен с тобой.
И, к облегчению
Потом, повернув голову к Лилит, ковбой приподнял шляпу и слегка поклонился ей. Значит, заметил, как это существо лезло ко мне, подумала она, и улыбнувшись, кивнула ковбою. Как бы благодарно. Но и… как бы приглашающе.
Он приподнял кружку с пивом и сделал жест в ее сторону. Она отрицательно покачала головой и двумя пальцами – большим и указательным – дала понять, что предпочла бы что-то менее объемистое. Через несколько секунд он стоял у ее столика и, снова приподняв шляпу, представился:
– Джек Мэйсон, мэм. Вы позволите мне вас угостить? Бренди, виски, шерри?
– Благодарю вас. От рюмочки шерри я бы не отказалась.
Ковбой отправился к стойке, откуда вскоре вернулся с двумя стопками: шерри для дамы и виски для себя.
– Cheers! [42] – он поднял стопку и махом ее опрокинул. Она пригубила свой шерри.
– Меня зовут Лиззи, – она протянула Мэйсону руку, которую тот, вопреки ее ожиданиям, не поцеловал, а мягко пожал.
42
Американский вариант русского «Будем здоровы!» (Прим. переводчика)
– Рад знакомству с вами, Лиззи. Вы, я полагаю, отсюда?
– Отсюда? Вы имеете в виду Англию, Лондон или Сохо?
– И то, и другое, и третье.
– Что ж, это и есть ответ: и то, и другое, и третье. Я живу через пару улиц отсюда. Всю свою жизнь. А вы, Джек?
Она незаметно бросила взгляд на его левую руку. Окольцован. Ну и что? Не под венец же ей с ним идти.
– Я? – переспросил он. – Оклахома. Соединенные Штаты. Чуть дальше, чем пара улиц отсюда. – И он заржал так громко, что клиенты за соседними столиками повернулись в их сторону. – Пардон, мэм. Да, чуть дальше. Чуть-чуть.
Тут он заметил, что ее рюмка уже пуста.
– Повторим? Или сменим мелодию?
– Разве что на глоток бренди.
– Считайте до десяти, – отчеканил Мэйсон и зашагал
Внезапно по ее спине пробежал холодок. «Сменим мелодию». И ее действительно сменили – на музыкальном автомате. Сейчас Клаптон пел свою пронзительную балладу My Father's Eyes. [43] Лилит застыла, вспомнив, как все шире и шире раскрывались глаза ее отца, наливаясь кровью то ли от боли, то ли от запредельного изумления, когда наточенный кухонный нож вошел ему в живот по самую рукоять.
43
«Глаза моего отца» с альбома «Пилигрим». (Прим. переводчика)
«Мистер Оклахома» поставил на стол стопку виски, бокал бренди, наполненный на палец, и опустившись на стул, озабоченно посмотрел на Лилит.
– Что-то не так?
Она заставила себя улыбнуться. Ей вовсе не хотелось терять этого могучего самца с белоснежными зубами и светло-русой шевелюрой, примятой «Стетсоном».
– Нет-нет, Джек, все в порядке. Cheers!
Она первой подняла свой бокал, чокнулась с ним и добавила:
– За Оклахому!
– За вас, Лиззи. За красавицу родом из Сохо!
Они выпили. Он достал из кармана замшевой куртки пачку «Кэмела» и, чертыхнувшись, снова сунул ее в карман.
– Черт бы драл эту Европу! Ни в одном баре не покурить. А что за удовольствие стопка без «Кэмела»? Или здесь все-таки есть заведения, где можно провести время действительно по-человечески?
Пора, решила Лилит. Немножко рановато, можно и спугнуть. Но, кажется, пора.
– Увы, Джек, – произнесла она. – Таких заведений на Бервик-стрит уже нет. Но…
Он вопросительно взглянул на нее. Во взгляде мелькнула тень догадки.
– Но?.. – переспросил он.
– Но в своем доме я устанавливаю правила сама. И «Кэмел» там не запрещен.
– Я правильно тебя понял, Лиз? – Он еще не был уверен.
– Это минут десять-пятнадцать ходьбы. Если, конечно, ты…
– Надо бы прихватить с собой пинту чего-нибудь для настроения.
– Дома все есть.
– Тогда вашу ручку, мэм.
Он встал, подождал, пока встанет она, предложил ей руку, и так, под руку, они вышли из ставшего для нее уже неинтересным и ненужным заведения.
– Виски у меня, правда, нет, – сказала она, роясь в глубинах настенного бара в гостиной. – Шведская водка, «Абсолют». Лимонная. Устроит?
– В самый раз, – отозвался Джек из-за стола.
Выставив на стол тарелки с сыром и ветчиной, она поставила стопку для Мэйсона и стакан для себя, на который ее гость с удивлением воззрился.
– Я выпью апельсинового сока, если не возражаешь, – улыбнулась Лилит. – Ты, наверное, решил, что это для водки?
Он расхохотался и, закурив сигарету, поинтересовался: