Молчание Апостола
Шрифт:
– Через пять минут все будет готово, – ответил Робертсон. Удаляющиеся шаги.
Эли набросила на себя рубашку Артура, валявшуюся на ковре рядом с подножием кровати и, подбежав к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор. Увидев, что никого нет, она выскользнула из спальни.
– Встречаемся в столовой, – вдогонку ей крикнул Артур. – Пять минут.
Он чистил зубы, одновременно елозя электробритвой по физиономии. Цирковой трюк, подумал он, не каждому по силам.
Появившись в столовой, он взглянул на часы. Пять, не пять, но в семь минут он уложился. От запаха свежего эспрессо у него закружилась
– Баронет, – на пороге столовой стояла Эли.
Фантастика, подумал он. Как ей это удается? Свежа, полна сил, словно безмятежно проспала всю ночь и проснулась как миминум час назад.
Он отодвинул стул, приглашая ее садиться.
– Прошу вас: сэндвичи с сыром, сэндвичи с ветчиной, эспрессо…
– А что насчет стаканчика апельсинового сока? Найдется?
– Свежевыжатый, – заверил ее Робертсон, наливая ей из кувшина сок с мякотью.
– Вы чудо, Джеймс.
– Благодарю вас, мэм, – дворецкий галантно поклонился.
– Во сколько нам нужно выехать, Джеймс? – поинтересовался Артур, жуя сэндвич с сыром.
– Не позднее одиннадцати, чтобы с гарантией добраться к полудню, – ответил Робертсон.
– Тогда подгоняйте «Роллс» на Тревор Сквер, к ограде заднего двора. Через десять минут мы подойдем. Управимся, Эли?
– Обязаны, – пробормотала она с набитым ртом.
– Обязаны, – повторил МакГрегор.
Глава 12
Робертсон вел машину по трассе А34, не обращая особого внимания на знаки ограничения скорости, и без четверти двенадцать они уже съезжали с Бэнбери Роуд на Нортэм Гарденз, оказавшись, таким образом, у въезда в кампус Оксфордского университета. Еще через пять минут – по кампусу приходилось передвигаться с благопристойной медлительностью – они остановились у величественного здания Модлин Колледжа – колледжа имени святой Марии Магдалины. Этот факт, кашлянув, отметил вслух МакГрегор, добавив:
– Еврей-профессор в колледже имени христианской святой…
– Вам это кажется парадоксальным? – отозвалась Эли.
– Напротив, вполне адекватным, ведь Мария тоже была еврейкой – парировал Артур. – Какой этаж? – поинтересовался он, взбегая по ступенькам, ведущим ко входу в здание.
– Второй, – рапортовала Эли.
И ровно без двух минут двенадцать, миновав ряд дверей, на которых висели мемориальные таблички с именами Эдварда Гиббона, Клайва Льюиса и прочих знаменитостей, некогда преподававших в Модлин Колледже, они оказались у двери с табличкой: «Профессор Арон Коэн». И строчкой ниже: «История Ближнего Востока. Библеистика».
Артур осторожно постучал. Из-за двери раздался скрипучий голос:
– Входите!
МакГрегор открыл дверь, пропуская Эли вперед. Войдя вслед за ней, он увидел сидящего за массивным столом маленького человечка в черной ермолке, со спутанной седой бородой и с небольшими седеющими пейсами.
– Профессор Коэн? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла Эли.
– К вашим услугам, мадемуазель.
– Я звонила вам вчера, договариваясь о встрече.
– Помню, помню, – человечек закивал и, бросив взгляд на старинные часы на стене, добавил: – Вы удивительно пунктуальны.
– Мы старались, профессор. Меня зовут Элеутерия Бернажу, а это… мой жених, я говорила вам вчера, что мы приедем вместе…
– Баронет
Коэн наморщил лоб.
– Девятый баронет МакГрегор, – уточнил он.
– Вы абсолютно правы, профессор. Но…
– Но вас удивило, что я это знаю? Не третий, не седьмой?
– По правде говоря, – растеряно произнес Артур.
– В силу профессии я знаком не только с историей Ближнего Востока, но и с общей историей, что включает в себя историю Англии и Шотландии. Кроме того, я был лично знаком с седьмым баронетом МакГрегором, профессором Кембриджа.
– Это был мой дед, – отреагировал Артур.
– Несомненно. И, кроме того, прекрасный ученый и обходительнейший человек.
– Благодарю вас.
– За что же, сэр…Э…
– Сэр Артур. Но можно без «сэр».
– Ну разве что учитывая разницу в возрасте, – проскрипел профессор Коэн. – Итак, молодые люди, чем могу быть полезен? Вы, – обратился он к Эли, – вчера по телефону сказали, что это касается трагической истории, происшедшей с профессором Лонгдейлом?
– Совершенно верно, профессор. Я, хотя и работала время от времени ассистенткой Лонгдейла, но не была посвящена во все его интересы…
– И вам хотелось бы знать, – сказал Коэн, но запнулся, встал, и произнеся с досадой: – Что это со мной? – указал на два стула, стоявших у стола по другую сторону от его кресла. – Садитесь, прошу вас. Простите старика, должен был предложить сразу, но, видимо, растерялся, увидев в своей скромной обители представителя столь древнего рода и… такую красавицу… Садитесь же, прошу.
Слушая речь профессора, Артур в положенном месте поклонился, Эли в ответ на «красавицу» сделала подобие книксена. После чего гости сели.
– Итак, вам хотелось бы знать, что привело вашего работодателя ко мне?
– Да, сэр, потому что…
– Можно без сэр, дорогой баронет. Профессор – более чем достаточно.
– Потому что, профессор, – продолжал Артур, – весьма возможно, что Лонгдейл занимался чем-то, что и стало причиной его смерти. Чего он хотел от вас? Что его интересовало? Что он надеялся услышать?
– Профессор показался мне несколько странным человеком, – задумчиво произнес Коэн. – И вследствие этого встреча наша была очень недолгой.
– Он… был довольно эксцентричным человеком, – негромко сказала Эли. – И нередко весьма колючим.
– О да, – отозвался профессор. – Это я успел оценить. Он не сводил глаз с моей ермолки и пейсов. «Вы – историк – религиозный еврей?»
Коэн развел руками.
– Таки да. От этого факта не спрячешься. Придерживаюсь кашрута [47] , не работаю в шабат, исправно посещаю синагогу. Я спросил Лонгдейла – коль его этот факт смутил – не антисемит ли он? Он с ходу отмел это мое предположение и сказал, что его в сочетании «религиозный еврей» смущает слово «религиозный». Он гневно ткнул в мою сторону пальцем и вопросил: «Значит ли это, что я верю в Бога, Бога-Творца?»
47
Диетические предписания иудаизма – запрет на свинину и проч. (Прим. переводчика)