Молчание пирамид
Шрифт:
— Если камнерез Власов не успеет испортить. Он же продолжает пилить его?
— Сверлить… Но это не меняет сути. Правда, для отвода глаз изображает, что сверлит… Камнерез под полным моим контролем.
Не те слова он говорил. Согласно обязанностям квартирмейстера, Хлопец выполнил задачу и теперь должен бы пожелать удачи и отбыть в «Бурводст-рой», оставшийся без хозяйского глаза. А он будто и не собирался, и мало того, держался, как непосредственный начальник, хотя таковым не являлся.
Значит,
— Ну что, спасибо вам за хлопоты! — Тост Самохина был разведочным. — Мне вас будет не хватать… Но помощника вы подобрали вроде бы толкового! И прикрытие мне нравится. Только вот фамилию свою не могу запомнить…
Фаворит снисходительно улыбнулся, тост принял, однако откинулся на спинку стула и стал смотреть знакомым, иронично-испытывающим взглядом, дескать, давай, говори, я послушаю…
— Кто такой Войтекунас? Актер? — спросил Самохин.
— В своем роде… Мой одноклассник, Ромка. Слушайте, Сергей Николаевич, не уводите в сторону. Вы ведь догадываетесь, что я хочу предложить.
— Не догадываюсь. Но чувствую, вам очень не хочется уезжать из Забавинска.
— Верно, здесь рыбалка хорошая, река, тишина… — Хлопец мечтательно закатил глаза. — И городок — действительно жемчужина Севера. Век бы жил…
Хлопец встряхнулся, допил виски, открыл старинный платяной шкаф и повесил туда пиджак. Поверх рубашки оказались ремни плечевой кобуры — никогда он не ходил с оружием, если не считать двустволки, с которой иногда поднимался на чердак костела…
— Вы же знаете, я не рыбак, — не сразу откликнулся Самохин. — Хотя люблю кататься на лодке.
— Это я заметил, — серьезно сказал фаворит, уставившись в открытый шкаф. — Не любите вы природу, мать вашу…
Он склонился и достал коробку из-под компьютерного монитора, плотно обмотанную скотчем, довольно тяжелую — лицо покраснело, поставил на край стола, не занятый посудой.
— И вправду не люблю. — Самохин сделал равнодушный вид. — Потому что девять лет прожил в тундре, на краю света.
Генерал взял нож, разрезал скотч и открыл коробку.
— Это я знаю. Кажется, на Лумбовском полигоне?
— Кажется…
— Как вы думаете, что здесь?
— Жемчуг Сумарокова, — безразлично сказал Самохин.
— А говорите, не догадливый! Все дети тундры догадливые…
— Только зачем вы его изъяли?
— Не изымал, — фаворит усмехнулся, — Власов сам привез. И сдал на хранение. Боится держать в мастерской такие ценности… Ну, посмотрите на эти перлы!
Сергей Николаевич заглянул в коробку.
— Похожи на голубиные яйца…
— Яйца, мой друг, яйцевидной формы. А это драгоценный скатный жемчуг. — Он достал из папки бумажный пакет. — Да, кстати, вот ваши документы… Тут все, от паспорта
Самохин потянулся за пакетом, но генерал отвел руку.
— Сначала сдайте свои! И все, до единой бумажки.
Удостоверение полковника ФСБ Самохин сдавать не собирался ни в коем случае, поэтому оно лежало в специальном карманчике пиджака под мышкой.
Достал бумажник, вынул оттуда только деньги.
— Это можно оставить?
— Можно, говорят, они не пахнут. — Хлопец вручил Самохину пакет. — Впрочем, есть специальная безотчетная сумма, расходы на операцию. Так что свои можно не тратить.
— Это здорово. — Самохин вскрыл пакет с документами. — А то я тут сильно поиздержался. Собирался уж с шапкой стоять…
— На единственную и неповторимую потратились?
— Да, женщины требуют не только внимания…
— А почему с шапкой?
— Стыдно здоровую лапищу протягивать. А ведь еще надо придумать сиротскую легенду…
— Теперь это вам не грозит, — ясно намекнул фаворит, однако Самохин сделал вид, что не понял.
— Кстати, помощник рассказал легенду… Только мне не совсем понятно, с какой целью вы устроили этот спектакль с попыткой изъять жемчуг, потом в открытую искали Сумарокова? Вы же придумали хорошую легенду и сгубили ее сами!
— Это правда, — театрально повинился генерал. — Потому что она нам больше не потребуется. Легенда с грибами нужна вашему помощнику. У нас теперь другое прикрытие…
— Контрабанда антиквариата?
— Ну, это я придумал для устрашения местной ювелирной мафии! Она здесь сильна и со связями.
— Что же станем делать мы?
— Удалимся. Через сорок минут подъедет Власов и мы, господин Войтекунас, выезжаем. Вместе с этой коробочкой.
— Куда?
— На вашу историческую родину. Вы посмотрите, у вас же литовский паспорт. Кстати, натуральный.
— Любопытно… И вправду литовский.
В первый момент Самохин ощутил неприятную, сосущую пустоту в желудке — верный признак, что через несколько минут начнется изжога и проснется язва, болезнь совести и нервов, которую не излечить даже метеоритом со звезды Инера…
Между тем Хлопец продолжал давить с неотвратимостью бульдозера.
— Предоставляю вам еще один шанс стать человеком, Всеволод Римасович. В первый раз вышло недоразумение. Все испортила моя жена, верно? Сказала не те слова… Но вы простите глупую бабу, дело прошлое…
— Что-то я не совсем понимаю… — Изжога покатилась по пищеводу расплавленным оловом и раньше обычного. — Ваше настойчивое желание вывести меня в люди. Может, вы мой настоящий папа, скрывающий отцовство?
— Нет, я современных мыльных сериалов не смотрю.