Молчание
Шрифт:
— Что?! — опешила от такой выходки Весюткина.
Хонкин демонстративно посмотрел на часы.
— Так… Время пошло, — сказал он. — Смотри мне. А то я бываю очень злым.
— Вы что себе позволяете?! — завелась Инга Вацлавовна. — Вы соображаете, что несете?
Глаза Хонкина мгновенно налились кровью, он схватил Весюткину за воротник халата и закричал прямо ей в лицо:
— Слышишь, мразь, не смей на меня орать! С сегодняшнего дня ты будешь делать то, что я скажу!
Мимо Весюткиной и Хонкина, отводя глаза, мелкой походкой просеменила
— Мужчина, успокойтесь! Я не виновата в том, что вас вовремя не покормили!
Хонкин притянул Весюткину к себе.
— Я спрашиваю, ты поняла меня или не поняла?! — тихо и злобно переспросил он.
Весюткина впилась ногтями в руку Хонкина.
— Я все поняла, убери свою руку!
Хонкин мерзко улыбнулся. Весюткина не выдержала этой улыбки, плюнула ему в лицо и вырвалась.
Хонкин бросился на нее с кулаками. Инга Вацлавовна, закрывая лицо руками, прижалась к стене. Разъяренный мужчина ударил ее по голове, Весюткина застонала, но не заплакала. Она опустила руки, скривилась от боли и взглянула в глаза Хонкина. Тот схватил Весюткину за подбородок.
— Доступно объяснил?
— Доступно, — ответила она сквозь зубы.
— И чтоб через десять минут во вторую палату мне с братом пожрать принесла.
Хонкин развернулся и медленным шагом пошел по коридору. Весюткина проводила его ненавидящим взглядом и зашла в столовую.
Весюткина прислонилась лбом к зеркалу, висящему на стене, и заплакала от боли и унижения.
— Успокойся, дорогая, — сказала Инга Вацлавовна своему отражению. — Все уже позади. Иногда наступает такое время… Время зла… Оно наслаждается… Этим моментом…
— Что вы сказали? — раздался в ответ чей-то невнятный голос. — Какое к черту зло?! Да и не наслаждаюсь я моментом. Я просто есть хочу.
Весюткина вздрогнула и обвела взглядом столовую. Никого. Инга Вацлавовна вошла в раздаточную. Глаза ее округлились, и она прикрыла рукой рот.
— Ничего себе! Александр Михайлович, что с вами?
На полу в раздаточной сидел Шарецкий. Между ног у него стояла двадцатилитровая кастрюля с надписью «Пищевые отходы», а крышка от нее валялась в углу комнаты. Александр Михайлович, опустив руки в кастрюлю, интенсивно жевал отходы. Рот у него был полный, подбородок — весь заляпан едой, взгляд какой-то потерянный и одновременно извиняющийся.
Шарецкий громко отрыгнул и попытался успокоить Весюткину:
— Со мной практически все в порядке. Я просто испытываю ужасный голод и не могу его контролировать.
Шарецкий загреб руками в кастрюле пищевые отходы и все без разбору запихнул себе в рот. Руки у него затряслись, как у пьяницы — отходы и объедки посыпались на пол.
Весюткина подошла поближе к Шарецкому и заглянула в кастрюлю. Затем кинула взгляд на его живот. Двадцатилитровая кастрюля была почти пуста, а живот у Шарецкого раздулся до невероятных размеров.
— Александр Михайлович, — сказала она. — Вы
Шарецкий кивнул и поднялся на ноги. Взгляд у него был, как у провинившегося ребенка. Он отряхнулся от крошек, попытался вытереть рот, но только размазал грязь по щекам.
— Я вас умоляю, Инга Вацлавовна, вы только об этом никому не рассказывайте, — попросил Александр Михайлович и в три прыжка выскочил из раздаточной.
Весюткина застыла на месте. Она долго смотрела на пол, затем шмыгнула носом, взяла веник и совок и начала убирать бардак, который оставил после себя Шарецкий.
— В одночасье все превратилось в сплошной кошмар, причем, не лучшего сорта, — сказал Вадим и двинулся дальше по узкому коридору подземного этажа.
— Тебе не угодишь, — ответил на это Жора.
Позади них в щель под дверью нырнули один за другим семь серых «нечто».
— Никогда бы не подумал, что наша больница уходит так глубоко вниз, — заметил Вадим.
— Вот это меня и пугает, — понизив голос, сказал Жора. — Кому и зачем нужно было строить столько подземных этажей?
Жора и Вадим проскочили мимо шахты, потом остановились и вернулись к ней. Заглянули вниз — шахта показалась им бесконечной. Вадим достал из кармана связку с ключами, снял один и бросил его вниз. Ключ улетел в темноту.
Пару секунд была тишина, а затем раздался звонкий звук удара ключа обо что-то металлическое. Вадим и Жора переглянулись.
— Ага! — обрадовался Вадим. — Есть все-таки дно у нашего колодца!
Жора громко втянул носом воздух и скривился.
— Ты опять решил поставить эксперимент, а меня забыл предупредить? — спросил он.
— В этот раз не было смысла предупреждать, — стал оправдываться Вадим. — Эксперимент мой был экологически чистым. Я просто кинул ключик вниз.
— Тогда чем здесь воняет? — поинтересовался Жора.
Вадим осторожно принюхался.
— Сам не пойму.
Вадим и Жора двинулись дальше по узкому коридору. Вадим сморщил нос и заметил:
— Такое ощущение, что здесь что-то разлагается.
Студенты приблизились к узкому проходу в стене. С правой стороны от него из стены торчал металлический штырь. Вадим и Жора нагнулись, переступили через арматуру, сваленную на полу, и вошли внутрь какого-то темного помещения.
— Я ничего не вижу! — сказал Жора.
— Потерпи, я сейчас организую свет.
В руках Вадима засветился яркой подсветкой дисплей телефона. Свет «фонарика» выхватил из темноты скопление труб различного диаметра — они на разной высоте пересекали помещение и уходили в стену.
— Мне здесь как-то не по себе, — прошептал Жора.
Слева раздался неприятный скрип, и Вадим сразу же направил свет «фонарика» в сторону этого звука. Сначала он увидел только трубы. А затем в пятне света неожиданно появилась морда какого-то жуткого зверя с большой головой и круглыми глазами. Зверь оскалился. С его головы на пол закапала вязкая жидкость.