Молчание
Шрифт:
— ААА!! — закричал Вадим и уронил мобильный телефон.
Жора тоже заорал. Ему показалось, что сама темнота дохнула на него холодной жутью.
— О боже, что там такое?! — вскрикнул он.
По полу что-то быстро задвигалось.
— Вадим, ты это слышишь? — зашептал Жора.
— Да! — громко ответил Вадим.
Появился свет, и Жора увидел Вадима, который стоял на четвереньках рядом с ним и светил своим мобильником в ту сторону, где он увидел зверя.
Одни трубы — и больше ничего. Вадим
— Вадим, пошли отсюда! — заныл Жора.
Тот ничего не ответил и вновь направил свет «фонарика» на пол и стены. Под трубами лежала папка со скоросшивателем «Дело». Вадим подошел поближе и поднял ее.
Жора мог поклясться, что он слышал все это время чье-то тяжелое дыхание. И у него появилось такое чувство, что сейчас обязательно что-то произойдет. Жора весь сжался — превратился в один сплошной комок нервов. Вадим же спокойно распрямился и посмотрел на папку «Дело», на обложке которой черным маркером было написано: «Вестница смерти».
Вадим сел на корточки и начал листать папку, освещая страницы.
— Что это за бред такой? Похоже на распечатанный из интернета роман.
Жора схватил его за плечо:
— Да пошли уже!
Вадим поднялся и осветил пол под ногами. Он увидел небольшие лужицы, в свете фонарика отливавшие желтым. Почесал пальцем висок, постоял, подумал и кивнул Жоре.
Переборов свой страх, Весюткина вышла из столовой с подносом в руках и зашагала по коридору терапевтического отделения. На подносе у нее стояли два стакана чая и лежали шесть кусочков батона с маслом.
Из палаты номер два выглянул, хищно улыбаясь, старший Хонкин.
— Ну, наконец-то, — произнес он.
Весюткина осторожно приблизилась к нему. На ее лице красовались синяки, появление которых она объяснила Магамединову тем, что споткнулась и, падая, лицом налетела на ручку двери. Зная горячий характер Максима Викторовича, она предпочла скрыть правду. Не хватало еще в отделении кровопролития. А вдруг Магамединову не удалось бы поставить этого козла на место, а вдруг Максим Викторович пострадал бы еще сильнее, чем она?
— Быстрей давай! С ума сойти, как жрать охота! — поторопил Ингу Вацлавовну Хонкин и зашел в свою палату. Она последовала за ним.
В палате на своей кровати лежал Хонкин-младший. Старший прошел на середину комнаты и показал рукой на тумбочку, что находилась рядом с кроватью у окна.
— Давай, шевели ластами, дура! — зарычал он. — Ставь все на тумбочку и проваливай за дверь, жди моих дальнейших указаний.
Хонкин-младший приподнялся и с удивлением посмотрел на брата.
— Эй, брат! Ты что сдурел?! Как ты разговариваешь с врачом?
Весюткина поставила поднос с чаем и бутербродами на тумбочку.
Старший
— Женька, ты чего на меня раскричался, что я не так сказал?!
— Да ты сам подумай! — возмутился Евгений Хонкин.
Весюткина осторожно достала из кармана шприц с розовой жидкостью и быстрым движением вколола его Хонкину-старшему в мышцу плеча. Тот вздрогнул и сразу же осел на пол, ударившись головой об угол тумбочки.
Увидев это, Хонкин-младший вскочил с кровати.
— Игорь! — крикнул он, потянувшись к брату.
— Я бы не советовала вам к нему прикасаться, — спокойно заявила Весюткина. — Я пока ничего не смогу вам объяснить. Но твердо уверена, что у нас по отделению распространяется болезнь, вызывающая неконтролируемый звериный голод. У вашего брата из-за нее явно началось расстройство психики.
— Что вы такое говорите? — растерялся Евгений Хонкин.
— Женя, если вы хотите выжить, то вы покинете эту палату вместе со мной.
— А… Игорь? Бросить его? А если все это ошибка?!
Весюткина развернулась и быстро зашагала к выходу.
— Я закрываю эту палату на карантин, — напоследок произнесла она. — Вам даю шанс сделать правильный выбор. В будущем может случиться так, что выбора у вас уже не будет.
Хонкин-младший поднял брата с пола и уложил на кровать.
— Хорошо, я с вами, — прошептал он и вместе с Весюткиной покинул палату номер два.
— Уже два часа никак не могу попасть в процедурный кабинет. Кто-то в нем закрылся и не выходит, — пожаловалась Анфиса заведующему терапевтическим отделением.
Магамединов ударил кулаком по двери.
— Кто здесь? — закричал он. — Откройте немедленно!
— Я не могу, Максим Викторович, — раздался за дверью голос Шарецкого. — У меня нет сил даже двинуть рукой.
— О, боже, что там с ним? — взвизгнула Анфиса. — У кого-то же должны быть запасные ключи!
Магамединов отошел назад и ударил по двери ногой. Она распахнулась, стукнувшись о стенку. Анфиса уставилась на Максима Викторовича.
— Такой способ открывать двери в последнее время входит в моду, — пожал плечами заведующий. И заглянул в процедурный кабинет.
То, что он там увидел, поразило его до глубины души. На кушетке стонал Шарецкий, живот у него вздулся до невероятных размеров. На лице и шее выступили вены.
Магамединов тяжело вздохнул и подошел к Шарецкому.
— Ох, как же знакома мне эта картина! — произнес он.
Шарецкий попытался приподняться, но у него не получилось.
— Не подходите ко мне близко! Я заразный, — предупредил он.
Магамединов кивнул.
— Я вижу, что шансов выжить у тебя нет.
Шарецкий вытер слабой рукой пот, проступивший на лбу.