Молли
Шрифт:
Чуть позже, когда все собрались в кухне, Молли хохотала как оглашенная, глядя на размазанную половину лица Страшилы. Он улыбался ей уцелевшим уголком рта. Элли водила кисточкой с любовью, с особым тщанием, как человек, принимающий каждую черточку близко к сердцу. Едва глаз был закончен, Страшила подмигнул смеющейся Молли.
– Прекрати! – строго велела Элли. – Дай краске высохнуть. – Она еще раз промокнула глаз кисточкой и заметила: – Да у тебя вся шея мокрая. И грудь тоже! Где ты умудрился вымокнуть? Давай мы тебя просушим. – И взялась за верхнюю пуговицу кафтана.
– Нет-нет, что ты, – встревожился Страшила, – мне теперь нельзя сушиться!
Элли
– Ну хорошо, как скажешь… Однако, я не понимаю, как? Как ты здесь оказался?
– Очень просто.
Стараясь не потревожить уснувшего на коленях Тотошку, Страшила вытянул ноги, с торжествующим видом продемонстрировал серебряные башмачки. На мгновенье забывшись, Элли радостно захлопала в ладоши:
– Ты нашел их! Я думала, они бесследно исчезли.
– По правде говоря, я их всего лишь выкупил. А нашел один из искателей.
– Искателей?
– Долгая история. Все началось с того…
Элли закрыла нарисованный рот ладонью, скосила взгляд на сгусток любопытства у края стола.
– Ну… позже, позже расскажешь. Давайте пить чай.
Она расставила на столе три чашки. Гость посмотрел на свою с таким смущением, что хозяйка покраснела, спохватившись. Одна чашка исчезла.
За чаем они предавались долгим воспоминаниям о своих похождениях в Волшебном мире. Молли слушала разинув рот, завороженный взор ее перебегал с одного рассказчика на другого. Оказывается, мамина книга не вместила и пятой части пережитого. Они перебирали случай за случаем, Молли сбилась со счета, сколько раз с обеих сторон прозвучало заклинание «А помнишь?». Тотошка вяло двигал ушами, часто слыша свое имя.
Такой маму Молли еще не видела, в ней словно воскресла девочка Элли. Она ожила, раскраснелась, заливисто и много смеялась, глаза подернулись дымкой воспоминаний. Два часа пролетели как миг не только для старых друзей, но и для самой девочки.
А когда окно громко хлопнуло на ветру, возвращая путешественников в этот мир, повисла пауза. Элли посмотрела на окно почти с обидой и грустью.
– Чай давно остыл, – наконец заметила она рассеянно.
Чашки с холодным чаем отправились в раковину.
– Были времена, – вздохнул Страшила мечтательно.
Пока мама гремела посудой, дочь приблизилась к гостю, шепнула на ухо:
– Возьмешь меня в Волшебный мир?
Страшила виновато развел руками:
– Боюсь, там сейчас опасно даже для взрослых. Волшебный мир уже не тот, что раньше.
– Кто там куда собрался? – строго одернула мать.
Молли ретировалась по своим следам обратно на табурет.
А еще через несколько часов Тотошка перестал дышать. Старый пес словно специально все эти годы держался из последних сил, чтобы успеть встретиться, в последний раз пережить приключения молодости в кругу друзей. Элли весь вечер проплакала, Страшила сокрушался, хватаясь за голову, ходил по комнате кругами, подвывая и раскачиваясь, как душевнобольной. Молли до вечера молча сидела в углу с красными глазами. Самое обидное, что до Волшебного мира оставалось рукой подать, хватило бы суток, и бедный пес был бы спасен. Она по-прежнему не представляла, как бы выглядело спасение, но уж в Волшебном мире наверняка бы подсказали. Теперь поздно.
Когда за окном начало темнеть, в прихожей затрезвонил телефон. Даже из соседней комнаты было слышно, как голос отца в трубке перекрикивал визг шлифовальных станков. Он сообщил, что переночует у Билли и завтра весь день вновь проведет в сервисе.
– Тотошка умер, –
В трубке смолкло.
– Хочешь, я приеду?
– Нет, оставайся, если надо. Мы его похороним. За домом.
– Уверена?
– Да, не волнуйся…
В этот момент Молли впервые ощутила отчужденность к отцу. Он никогда особо не обращал внимания на Тотошку, не сообщи Элли, он бы и через месяц не обнаружил пропажи. Короткий разговор яркое тому доказательство. Судя по голосу, известие его не тронуло, и нужды попрощаться с питомцем он не испытывал.
Бездыханное тело отнесли за дом уже в темноте и в траурном молчании. Страшила отказался с кем-либо делить лопату, копал как одержимый. Для маленького пса не требовалась глубокая яма, но сколько Элли ни увещевала его остановиться, лопата мелькала в воздухе, пока соломенный гость не ушел в землю по грудь.
Завернутое в одеяло, тельце с почестями опустили на дно. Страшила нарочно расположил его так, чтобы вышитая надпись «Тотошка» смотрела вверх.
– Добрый, добрый, добрый Тотошка, – горестно произнес Страшила. – Наш, старый, старый, добрый друг. Мы будем помнить тебя вечно, весь Волшебный мир будет помнить тебя вечно. Обещаю, если я когда-нибудь вернусь в Изумрудный дворец, я велю воздвигнуть в твою честь памятник, чтобы о твоих подвигах узнало как можно больше людей!
Он бросил в яму ком земли, отступил на шаг, не переставая мять поля шляпы. Элли с тоской устремила взгляд на узкую полоску заката.
– Вот и закончилось мое путешествие, – обронила она. – Ты знаешь, Страшила, а ведь я, когда он слег, часто по ночам прокрадывалась в угол, ложилась рядом, гладила и шептала на ухо, чтобы держался, чтобы потерпел еще немного. Как чувствовала… Тотошенька, милый, надеюсь, там ты снова станешь молод и весел, и тебе больше не придется скучать.
Она тоже бросила щепотку земли и расплакалась на плече у Страшилы. Молли с хмурым видом подошла к краю ямы и, не говоря ни слова, полезла вниз. На дне уселась рядом со свертком, сложила руки на груди с таким видом, мол, закапывайте тогда и меня тоже. Насилу ее вытянули оттуда в четыре руки. Элли обняла дочь, макушка у той быстро промокла от маминых слез. Сама Молли упрямо не давала слезам выход, ее переполняли злость и обида. Так нельзя, так не должно быть, это несправедливо, когда до цели оставалось рукой подать. Ее вина, она не успела. Надо было не слушать никого и сразу действовать.
Когда на месте ямы вырос холмик, они втроем установили самодельный крест из двух палок. Элли пообещала дочери, что закажет потом полноценную мраморную плиту с фотографией.
– Хорошо, что Железный Дровосек этого не видел, – сказал Страшила на обратном пути, – его бедное сердце точно бы не выдержало.
– Как он живет, за ним ухаживают? – вздохнула Элли.
Страшила, казалось, поник еще больше, даже поля шляпы словно отяжелели.
– Я не видел его уже очень давно и понятия не имею, где он, жив ли.
Элли с тревогой посмотрела на понуро плетущегося друга, но смолчала.
В прихожей все трое сняли грязную обувь, Молли искоса проследила, куда встали серебряные башмачки. Неожиданно для всех Страшила выудил из кармана штанов фляжку, отвинтил крышку и сделал маленький глоток.
– Ты что? – поразилась Элли. – Зачем?
– Что? – потерянно переспросил Страшила. – Ах это. Это волшебная вода.
Все, к чему прибавлялось слово «волшебный», действовало на Молли как магнитное поле на стрелку. Даже сейчас, несмотря на горе, глаза ее чуть задержались на обычной с виду фляге.