Молот Солнца 3: Сердце Дракона
Шрифт:
— Так вот, он и глотнул-то всего одну пригоршню, половину из которой просто пролил. Но ему и этого хватило! Уже через полчаса он начал дристать так, как не дристал еще никогда в жизни. Он дристал, дристал и дристал — мы даже подойти близко к нему не могли. Тогда мы отправились обратно в Снау-Лисс, чтобы показать его доктору. И хотя происходило все это в первой трети дня, до Снау-Лисса мы добрались лишь к вечеру, потому что всю дорогу наш Браст дристал. Каждые несколько минут. Он так выбился из сил, что потом уже не мог идти. Вся вода из него вышла, а когда мы давали ему попить из фляжки, то он снова начинал дристать пуще прежнего.
— Какая занимательная история! — заметил Ягрр Фру. — Ты так интересно
— Но потом стало еще интереснее! — заверил его Джал. — Когда Браст уже совсем не смог идти, мы соорудили носилки, уложили его на них и стянули с него штаны. А в носилках под задницей сделали дырку, чтобы он мог дристать прямо на землю и не отнимать у нас драгоценное время. Иначе мы рисковали до захода солнца не вернуться в парящее поселение и не успеть на последний лифт… В общем, всю обратную дорогу он дристал через эту дырку. Наверное, за нами осталась дорожка, по которой при желании можно было бы отследить наш путь…
Битер Сью подошел к нему и уселся рядом прямо на песок, скрестив под собой ноги.
— Наверное, вы очень хороший друг, мастер Джал, — сказал он. — Вы не бросили этого Браста умирать на равнине, и притащили его домой, хотя сами рисковали остаться на ночь снаружи…
Джал довольно осклабился. И как-то даже застенчиво принялся наминать ступнями мягкий песок.
— Все равно Браст издох, — ответил он немного погодя. — Доктор давал ему какие-то порошки, но он все дристал и дристал. Высох весь, как вот эта коряга. И цвета стал примерно такого же. А на пятый день его душа соединилась с Единым Разумом… А все потому, что не в том месте глотнул из реки сырой водицы… Так что очень советую тебе, приятель, промочить горло «вилуской», чтобы она смыла всю тут дрянь, которую запихнул в себя из озера вместе с водой. Тогда будет шанс, что ты у нас тут не сдохнешь через неделю. Я тебя на носилках не потащу. У меня одна рука бочонком занята…
Судя по лицу мальчишки, пить «вилуску» ему совсем не хотелось, но речь Джала оказалась столь убедительной, что сомневался он недолго. Тогда Джал поднялся, водрузил бочонок на плечо и плеснул из крана Битеру Сью в рот немного напитка. Тот с трудом проглотил, болезненно морщась.
— Ничего, приятель, очень скоро она начнет тебе нравиться… — заверил его Джал.
Пирр и Ягрр Фру наблюдали за этой сценой с неподдельным интересом.
— Но самое забавное в этой истории то, — сказал Джал, — что если бы мы бросили его подыхать на равнине, где его наверняка в первую же ночь сожрал бы какой-нибудь ящер, то он бы не мучился столь долгое время. Получилось, что мы своей заботой подарили ему пять суток нестерпимых мук. Словно бы собственными руками пытали его, а потом все равно прикончили… Даже не знаю, благодарен ли он нам сейчас там, у Единого Разума, — Джал потыкал пальцем вверх, — или же затаил на нас обиду…
Все тоже посмотрели наверх, словно и в самом деле могли там рассмотреть умершего Браста.
— Как полагаешь, старина Стафф за нами еще присматривает оттуда? — спросил Ягрр Фру Джала. — Или уже забыл про нас, и теперь наслаждается в компании Единого Разума?
Глядя наверх, Джал подошел к нему, оставляя за собой на мокром песке глубокие следы босых ног.
— Не знаю… — озадаченно проговорил он. И вдруг громко крикнул: — Стафф! Эй, Стафф! Ты не встречал там Браста?! Спроси у него: он злится на меня?
Разумеется, Стафф ему не ответил. Но Джал смотрел на небо с таким видом, словно и в самом деле рассчитывал, что облака над головой сейчас раздвинутся, оттуда высунется взлохмаченная голова старого приятеля, и он начнет с ним задушевную беседу.
Пирр наблюдал за всем этим с недоумением. Время от времени он тоже бросал наверх быстрые взгляды, но не находил там ничего
Надолго останавливаться здесь они не стали. Лишь перекусили наскоро захваченным из лагеря вареным мясом с подсохшими лепешками, сделали еще по глотку «вилуски» и направились вдоль берега.
Впрочем, очень скоро они обнаружили, что за ними протянулись длинные цепочки следов на песке, которые смотрелись вызывающе и броско. Мол, мы здесь идем вчетвером, и нам плевать, что теперь все об этом знают!
— Нужно уйти с берега, — сказал Ягрр Фру хмуро. — Если кто-то пойдет по нашим следам, то сможет напасть со спины в самый неподходящий момент. А я не люблю, чтобы мне били в спину, когда я к этому не готов…
Спорить никто не стал, и они отошли от берега почти на сотню шагов, и дальше уже двигались по звериной тропке. Порой она шла в непосредственной близости от берега — рукой подать было до воды, — а иногда сворачивала в чащу, где можно было наткнуться на чей-нибудь свежеобгрызанный труп.
Но как бы глубоко в чащу не уходила тропа, она всякий раз выходила обратно к берегу. Несколько раз им приходилось отбиваться от местных тварей, названия которых никто не знал. Пирр называл их «лиштары», но ситуации это никак не прояснило. Подобных животных на континенте попросту не водилось. И хвала Единому Разуму, что были они не особо крупными — не выше колена, но злобы в них было столько, что она, казалось, буквально выплескивается у них из слюнявых алых пастей.
Эти пасти заслуживают отдельного описания. Они зияли яркими дырами на крупных бесформенных головах, и дыры эти были способны сужаться в точку и расширяться до невообразимых размеров совершенно невероятным образом. Никакого подобия челюстей (по примеру волкогоньих или даже человеческих) у этих тварей не было, и пасть расширялась просто сама по себе, причем в произвольном месте головы, и предугадать заранее где это произойдет в следующий раз не представлялось возможным. Она даже не раскрывалась, а просто образовывалась, и летели из нее несущие гнилью слюни. Сотни мелких очень острых зубов так и шевелились внутри, словно каждый из них был отдельным самостоятельным организмом.
Никаких лап в привычном понимании у этих тварей тоже не было. Во всяком случае, рассмотреть их Ягрр Фру не смог — то ли они были надежно спрятаны по густой копной черной шерсти, то ли, также как и пасть, просто моментально появлялись в нужном месте.
При первой стычке Ягрр Фру решил, что у них по четыре лапы, как у обычных животных. Во второй раз насчитал из не меньше шести, а после третьего их нападения понял, что лап у них нет вовсе, просто в нужный момент их отрастает ровно столько, сколько может понадобиться именно в эту конкретную минуту. Не больше и не меньше.
Впрочем, особой силой и умом эти лиштары не отличались, так что их просто рубили в куски, как капусту, и шли дальше, не выпуская мечей из рук.
В одной из таких схваток Джал лишился мизинца на левой ноге. Заколов одного из лиштаров, он брезгливо пнул его прямо в раскрытую пасть, но она в ту же секунду внезапно схлопнулась. Просто — раз! — и исчезла, как будто ее никогда и не было, а самый кончик сапога так и остался зажат в этом бесформенном теле.
Джал взвыл от боли, ударил мечом наотмашь, и даже отсек от лиштара добрый кусок, который отлетел в траву, разбрызгивая багровую жижу. Но вырвать свою ногу так и не смог, и завалился на землю, продолжая кричать. Тогда Пирр с Ягрром Фру подскочили к нему и активно замахали мечами, в мгновение ока превратив лиштара почти в фарш. Потом Ягрр Фру вставил острие кинжала в пасть, воткнув его вдоль подошвы, и с трудом раздвинул ее. Зубы оставили на сапоге множество мелких дырок, из которых сочилась кровь.