Молотов. Полудержавный властелин
Шрифт:
— Буржуазной природы. Надо шире смотреть, — говорит Молотов.
— Широко шагаешь — штаны порвешь, — шутит скульптор.
— Правильно, бывает, — соглашается Молотов. — И все-таки ничего серьезного у нас в стране без большевиков не было бы, а они широко шагали. Очень много безобразий, недостатков, это правильно. Но на кого-то надеяться — то на Господа Бога, то на царя-батюшку… Если мозги не заставлять шевелиться, там заросли появляются! Сейчас много мягкотелости. Начальство хочет быть добрым, но не во всех случаях доброта помогает.
24.07.1978
В
Веселое, шумное застолье. Молотов поднимает небольшую рюмку «Хванчкары» и произносит первый тост:
— От имени кавалеров, присутствующих здесь, мы поздравляем присутствующих среди нас интересных дам с Международным женским днем! Желаем им здоровья и всяческого процветания! Тамада у нас Иван Николаевич [68] , он открывает собрание, заседание. Иван Николаевич, начинайте, и чтоб больших пропусков не было.
68
Генерал И. Н. Рыжков.
Взялся за рюмку Малашкин:
— Я вспоминаю Вячеслава Михайловича в Вологодской губернии, он с кем-то вдвоем еще был…
— С барышней, наверное, — говорит Молотов.
— Я знаю его много лет…
— Не затягивай!
— Желаю тебе всего хорошего, доброго.
— Я подтягиваюсь к твоему возрасту. Мы же в прошлом году девяностолетие его отмечали, а он приехал на год раньше времени!
Молотов сегодня веселый, озорной. После очередного тоста предлагает выпить «за докладчика!». Кто-то встает уже не в первый раз:
— За рыцаря пролетарской революции!
— Регламент! — говорит Молотов.
— У меня еще есть время!
— Нет, кончилось. На следующем дне рождения!
09.03.1979
— Меня ругали за «Луну с правой стороны», а ведь неплохо это сделано, девять изданий было, вот хозяйка его, Полина Семеновна, хвалила, — говорит Малашкин.
— Было дело, да.
— Ругали за «Больного человека» [69] . У меня все непохоже. А что же за произведение — прочел, и ничего, все хорошо…
69
«Луна с правой стороны», «Больной человек» — нашумевшие в тридцатые годы повести С. И. Малашкина.
— О Ленине ты интересно сказал:
Какими солнцами блистают Твои монгольские глаза!Попал в точку! — говорит Молотов.
— Ленин, по-моему, прочитал, я ему послал сборник стихов «Мятежи». И «Мускулы» у него лежали.
— Я не знаю, обе у него книжки были или одна, — сомневается Молотов. — Припоминается одна — «Мятежи».
— Ты, Вячеслав, еще в Петрограде был, а я дважды бывал у Ленина в Кремле, в кабинете. Я приехал из Нижнего,
— Скрыпник? — припоминает Молотов. — Он неплохой большевик был. Премьер-министр Украины.
— Он открывает двери, а Фотиева выводит его. Не пускает. Симпатичная такая женщина, высокая. Закрывает дверь, его отправляет. Ленин мне говорит: «А ты этого знаешь?» Я молчу, ну зачем я буду говорить?
Я-то знал его. Ленин мог бы спросить: «А откуда знаешь его?» Спрашивает: «А кого ты знаешь из военных?» Что я скажу? Кто я такой? Я сказал, что в этом деле не разбираюсь. Ленин махнул на меня рукой. Сижу, молчу. А он сам с собой разговаривает. А этот Скрыпник все-таки ворвался…
Я участвовал в восстании 1905 года, ранен немножко. Я же в четвертом году в Москву приехал. Но потом я уехал в Вологду и членом партии был в Вологде. В деревне, потом в Нижнем, еще не было Советской власти, меньшевики и эсеры руководили. Я был директором двух лесопильных заводов.
— Тогда мы директоров особенно охотно в партию не принимали, — подтрунивает Молотов.
— У меня три хозяина было, они ничего не понимали в лесном деле. А я все знал — как из дерева, какие доски, и поэтому мне триста рублей платили…
29.04.1980
— Ко мне тут подходит один рабочий, я гуляю регулярно, поддерживаю себя тем, что я два часа ежедневно гуляю в два приема, — говорит Молотов. — Вот рабочий: «Можно анекдот вам рассказать?» — «Рассказывайте, конечно, как не рассказать. Интересно послушать».
Вот, говорит, сидят все верховные, компания, — Брежнев, другие члены Политбюро, разговаривают. И почему-то пчелы летают, и все больше около Брежнева. Он отмахивается и обращается к Устинову: в чем дело, говорит. Пчелы и с одной, и с другой стороны. Устинов ему на ушко говорит: «Да ведь погоны-то у вас липовые!»
Я гулял, как обыкновенно, в лесу, проезжает один на мотоцикле, остановился, подошел: «Можно с вами поговорить?» — «Пожалуйста». — «Верите ли вы в коммунизм?» — «Я верю». — «Какой же это коммунизм? У нас в каждой семье малые ребята, они: «Это не твоя, это моя игрушка!» Они уже с малых лет живут не коммунизмом!» — «Вполне понятно, взрослые такие — от них и научаются». — «Нет. Мы их этому не учим, а вот жизнь так построена». И он был очень недоволен, что я с ним не согласился.
16.06.1977
— Ко мне пришел неожиданно сюда, — говорит Молотов, — писатель Федор Абрамов. Я удивился, мы не знакомы, пришел в гости беседовать о том, другом. Он меня вдруг спрашивает: «Вы верите в коммунизм?» Я говорю: «Я верю». Он вообще не стал об этом больше говорить. Он не верит. Я вижу, что он не верит. Он осекся сразу, думал, что я какие-то сомнения выскажу и прочее. А я ему просто: «Я верю». Он дубоватый, да, дубоватый. Но он понемногу прояснится. Может проясниться? Но я не уверен…