Моменты
Шрифт:
И если для этого потребуется вечность... ну и черт с ним!
ГЛАВА 24
Сент-Хелена. Март 1990 г.
Элизабет стояла у края виноградника. На ней был черный костюм, который она купила еще восемь месяцев назад, готовясь к тому дню, когда ей придется сказать Амадо последнее «прости». Понимая, как тяжело ей будет разгуливать по магазинам в поисках соответствующих вещей, когда придет этот час, Элизабет сочла такое решение не только объяснимым, но и практичным. Но в итоге этот костюм стал непосильной ношей для психики, постоянным дополнительным напоминанием, висевшим
Эти долгие месяцы ожидания выдались трудными по множеству причин: дни были наполнены необходимыми встречами, на которых решалось, как лучше освободить Амадо от его поста главы винного завода, его участия в рекламе «Вин Монтойя», ночами же она сидела около его кровати, наблюдая, как он превращался в тень того мужчины, с которым она познакомилась на Рождественском вечере агентства «Смит и Нобл». Уже ближе к концу Элизабет решила, что не стоит начинать новую рекламную кампанию, лучше дать задний ход, выпуская в эфир все меньше и меньше рекламных сюжетов с участием Амадо, пока они просто не исчезнут. А потом, когда у нее будет возможность заново оценить их положение, она решит, как удобнее разместить «Вина Монтойя» на рынках сбыта.
Элизабет понимала, что идет на огромный риск, рассчитывая, что когда-либо она будет в состоянии вновь завладеть их долей на рынке, но это уже относилось к категории «завтрашних проблем». Заботы о муже занимали все ее время. Она спала по нескольку часов в сутки и кое-как справлялась со своей работой на винодельне.
Как и ожидала Элизабет, Амадо не пожелал спокойно отойти во мрак вечной ночи. Даже когда он был совсем близок к концу, когда каждый его вздох требовал больших усилий, он продолжал сражаться за еще один день. Бывали случаи, когда она стояла в коридоре у двери его комнаты и прислушивалась к его затрудненному дыханию, мысленно умоляя его уйти с миром, довериться часто высказывавшемуся им же самим убеждению, что после этой жизни им суждено снова найти друг друга.
И уже в самом конце, когда его тело больше не могло откликаться на волевой призыв сознания, Амадо проснулся от глубокого сна, чтобы в последний раз без спроса уйти от нее. Глаза его были открыты, сознание ясное, губы, дрожа, шептали ей слова любви...
Когда закончатся похороны и все разойдутся по домам, Элизабет от себя скажет Амадо последнее «прости», выпив бокал сухого красного «Мерло», которое он в вечер их свадьбы решил приберечь, чтобы отпраздновать их десятую годовщину. Она разожжет огонь в камине, выпьет это вино из старинного хрустального бокала, которым он поднимал тост в день их помолвки. А когда вино кончится, бокал полетит в огонь. А черный костюм будет упакован вместе с одеждой Амадо и отправлен в какую-нибудь богадельню, куда угодно — лишь бы подальше от Сент-Хелены.
Прежде чем пойти назад, к дому и поджидавшему ее лимузину, Элизабет в последний раз осмотрелась кругом. Ее взгляд прошелся по искривленным обрубкам лозы, а сама она тем временем старалась, упираясь пальцами ног, удержать равновесие и не дать каблучкам увязнуть в мягкой почве. Если бы Амадо в этом году был в состоянии навещать поля, он бы, конечно, одобрил то, как хорошо нанятые ею обрезчики прислушивались к лозе. Ну, а больше всего он бы гордился ее способностью оценить сделанную ими работу.
Элизабет опустила взгляд на часы «Ролекс», подаренные им в этом году на ее день рождения. До самого конца он испытывал детское удовольствие, поражая ее дорогими и бесполезными безделушками, никогда при этом
Через полчаса она будет стоять перед их друзьями в переполненной до отказа церкви, стараясь не выискивать в толпе одного человека, которого, как она чувствовала сердцем, там не будет. Даже если Майкл и узнал бы о смерти Амадо вовремя, чтобы успеть на похороны, он бы все равно не приехал — так подсказывала ей интуиция. Не явиться туда, отказать себе в праве проститься было единственным надлежащим наказанием за тот грех, который Майкл совершил против своего лучшего друга. Сам он, конечно же, верил в это.
Но, кроме того, Майкл ведь мог находиться так далеко, что эта новость еще не дошла до него. Если он не остался работать в винной промышленности, он может еще несколько месяцев не узнать про Амадо. Но независимо от того, когда Майкл узнает, что Амадо не стало, часть его тоже умрет с этой вестью.
Элизабет повернулась и направилась вверх по холму. Бросив взгляд в сторону дома, она увидела, что Алиса и Консуэла дожидаются ее на террасе. Даже на таком расстоянии Элизабет разглядела встревоженное выражение их лиц. Ничего, она возьмет себя в руки и не станет расстраивать их. Понемногу она убедит всех, что у нее есть не только сила и упорство, чтобы продолжить дело Амадо, но еще и способности для этого. Из всех подарков, преподнесенных ей Амадо за последний год, наиболее ценными для Элизабет были его знания.
Спустя две недели Элизабет приехала в Напу на оглашение завещания Амадо. Помимо нотариуса, в кабинете, обшитом панелями из красного дерева, присутствовали лишь Элана с Эдгаром. Многолетние служащие Амадо, которых он хотел бы упомянуть в завещании, еще в день похорон получили отправленные по почте записки, написанные им от руки. Вместе с выражением признательности в каждом конверте содержался именной чек, выписанный и подписанный самим Амадо. Фелиция назначила Элану своим доверенным лицом, а сама явиться не пожелала, заявив сестре, что она, мол, за последний год и так уже провела в Калифорнии слишком много времени, а летать туда дважды за один месяц — это уж чересчур.
Чтение трех напечатанных на машинке страниц не принесло никаких сюрпризов. Все обстояло так, как Амадо тщательно разъяснил ей перед смертью. Элизабет встала, накинула на плечо ремешок сумочки и протянула руку нотариусу, Джеймсу Уэбстеру.
— Спасибо вам, Джим, — сказала она. — Амадо просил передать вам, как много значит для него та дополнительная работа, которую вы проделали за эти последние несколько месяцев.
Он обеими руками взял ее ладонь и с сочувственным видом посмотрел ей в глаза.
— Если в будущем я мог бы быть чем-либо полезен вам, то...
И тут Элана, а вплотную за ней и Эдгар выскочили вперед, перехватывая Джима, уже обходившего вокруг своего стола.
— Извините за навязчивость, — сказала Элана, причем по ее тону было ясно, что извинение было чистой формальностью. — Но у нас с Эдгаром сегодня в городе назначена еще одна встреча, и я хотела сообщить вам, что наняла нотариуса, который будет представлять в этом деле интересы моей сестры и мои. Его зовут Сандерс Митчелл... возможно, вы о нем слышали? — Она издала короткий смешок. — Да что это я такое говорю? Конечно же, вы о нем слышали. Ну, так или иначе, он поручил мне известить вас, что его контора свяжется с вами в течение недели.