Монах и кошка

Трускиновская Далия Мейеровна

– Раз так, то ступай, - позволил Бэнкей, отпуская шиворот.

Старикашка с неожиданной прытью отскочил от монаха.

И тут только Бэнкей ощутил неладное.

Сперва легкой судорогой свело пальцы рук и ног. Потом мелко задрожало что-то в животе и сам собой подтянулся зад.

А старикашка оскалил крепкие желтые зубы, издал что-то вроде скрипучего "Х-хе! Хе-хе!.." и стал медленно пятиться.

Бэнкей метнул в него посох. Острый конец того монашеского посоха при нужде мог бы пробить и ворота, особенно если не новые,

а уже малость подгнившие. Старикашка увернулся.

И тут на снег легли синие тени. Внезапно подкрался вечер.

Фальшивый гадальщик сложил пальцы в хитроумную корзинку, набрал в грудь воздуха и резко выдохнул.

Эти приемы Бэнкей тоже знал. Перед тем, как поселиться в монастыре, он обучался у горных отшельников - ямабуси, где и познакомился с тэнгу Остроносом.

Нечисть собиралась с силой, а день уступал место ночи.

– Фудо-ме...
– прошептал Бэнкей, призывая на помощь Пылающий меч. Он соединил перед грудью руки. Это уже были не руки, а пребывающий в ножнах меч карающего божества.

– Фудо-ме!
– позвал Бэнкей, призывая меч к действию.
– Фудо-ме!

Желтобровая нечисть, стоявшая напротив, отшатнулась. Тот, кто принял облик старого бродячего гадальщика, сбился с дыхания. Но наступающая тьма давала ему силу.

Бэнкей внезапно сделал выпад вперед. И рассек правой рукой воздух слева направо. Следующим резким взмахом он прочертил воздух сверху вниз. И увидел, как вспыхнули две серебристые полосы.

Пока они не погасли, Бэнкей нанес по воздуху новый стремительный удар слева направо, и еще один сверху вниз. Линии, не угасая, образовали первый квадрат решетки Кудзи-кири.

– Фудо-ме!
– ощущая свою напряженную ладонь лезвием священного Пылающего меча, воскликнул Бэнкей. Главное было - верить и наносить столь быстрые удары, чтобы удержать свечение, пока не будет выстроена вся решетка из девяти полос, пяти продольных и четырех поперечных.

Казалось, и мгновения не прошло - а спасительная и дающая силу решетка Кудзи-кири уже висела в воздухе между монахом и нечистью.

– Кудзи-госин-хо!
– разрывая ее руками, крикнул Бэнкей. Теперь он был готов к схватке.

Вот только сражаться было не с кем. Пока он видел серебряные полосы решетки, и только их, фальшивый гадальщик бесследно исчез.

Бэнкей молча соединил руки перед грудью, пряча в воображаемые ножны Пылающий меч Фудо-ме.

Он еще мог разглядеть следы на снегу. Пока совсем не стемнело, следовало разобраться, куда скрылась желтобровая нечисть.

Бэнкей прищурился - следы растоптанных варадзи и днем-то не всегда правильно указывали направление, а сейчас, в полумраке, и вовсе трудно было догадаться, где пятка, а где носок. Однако Бэнкей, таща старикашку за шиворот, убедился, что нечисть весит немало. Вряд ли она унеслась по воздуху, хотя ночью всякое могло случиться. Скорее уж кинулась прочь туда, откуда взялась. Или засела в кустах, наблюдая за оставшимся без противника монахом.

Решетка

Кудзи-кири служила ему, как и всякому начертавшему ее воину, надежной защитой. Но Бэнкей редко испытывал действие решетки и не знал, долго ли она будет его охранять. Поразмыслив, он взял суму и посох, сплюнул и зашагал прочь. Пусть желтобровая нечисть видит - монах не хочет с ней связываться и уходит восвояси. Тем более, что где-то там, куда он уходит, есть небольшое селение, а ночевать лучше под крышей, чем под кустом.

Отойдя довольно далеко, Бэнкей остановился и прислушался.

Решетка Кудзи-кири, давая силу, обостряла впридачу все чувства. Если нечисть кралась следом - Бэнкей увидел бы ее на фоне снега или услышал шаги. Ведь нечисть эта была из плоти, и никуда от собственной плоти деться не могла.

Очевидно, фальшивый гадальщик решил, что монах не станет его преследовать. Они схлестнулись, померялись силами - и оба отступили. Монах пошел своей дорогой...

Откуда желтобровой нечисти было знать, что Бэнкей оберегает путников? Сообщить ей это никто не мог. Припугнув его настолько, что он пустил в ход девятиполосную решетку, и поглядев, как он уходит прочь, нечисть могла и успокоиться...

Бэнкей, ступая по собственным следам, неторопливо пошел назад.

Если фальшивый гадальщик посоветовал Фудзивара Нарихира и Минамото Юкинари изменить направление пути - значит, он, скорее всего, заманивал их в ловушку. Нужно было пойти по колесному следу туда, где путники собирались переждать несколько часов. Это был невинный способ обмануть судьбу - временно отказаться от опасного направления, заехать куда-нибудь в тихое место, отдохнуть и потом преспокойно двигаться туда, куда и собирались. Если молодые господа встретились с гадальщиком уже под вечер - то они, очевидно, заночуют в какой-нибудь горной хижине, попросив пристанища у лесорубов.

Зачем фальшивому гадальщику понадобилось заманивать столько людей в горы, Бэнкей, естественно, не знал. И очень пожалел, что рядом с ним нет тэнгу. Тот в свое время много ему рассказывал про повадки людоедов-йикининки. Но те живут поодиночке и не делают себе запасов на полгода вперед! Кем бы мог быть желтобровый старикашка?

Он нашел место, где повозка свернула с дороги и покатила вверх по горной тропе. Нашел он и другое место - где она чуть не опрокинулась. Снег там был истоптан, как будто в нем возились драконы. И, наконец, Бэнкей выбрался к небольшой усадьбе.

Кэраи Минамото Юкинари уже хозяйничали там - развели костер, кормили и поили лошадей. Воду они приносили откуда-то из-за усадьбы. Бэнкей решил обойти ее, чтобы убедиться, что никакая нечисть ее не окружила, да и заглянуть в окна не мешало бы.

Он обнаружил небольшой бассейн, куда стекала по бамбуковым трубам вода из ближнего источника. Бэнкей удивился - лесорубы вряд ли устроили себе такую роскошь. Усадьбу ставил для себя человек толковый, очевидно, просто любитель уединенной жизни.