Монах Ордена феникса
Шрифт:
–Ты кто такой? – спросил Альфонсо глаза, получилось хрипло – голос сорвался, и выяснилось, что в горле пересохло, словно в пустыне.
–Не сдох, – сказали глаза женским голосом, а потом добавили, наверное, использовав при этом женский рот:
–А так старался.
Особо опасных (как Альфонсо) преступников сажали в одиночную узницу, где спустя долгие годы обитания в них, страдалец (если его, конечно, не казнили быстро – тогда считай повезло) обретал себе друзей, любовницу или бога, благодаря постоянной тишине, однообразной жизни в каменной
Фантазия у Альфонсо была плохая – благо, в лесу она была не нужна особо, но все равно, появление сокамерника было вопросом времени. Но не так же быстро.
Мысли наполняли голову Альфонсо, но наполняли медленно, больше раздражая, чем проясняя, что происходит.
–Ты кто такая? – вывалился вопрос у него из головы, – ты чего делаешь, в моей камере?
–Кто я? – сказал голос, ставший, почему то, более глухим, грозным и милым одновременно. – Я твой кошмар наяву, я твои муки и страдания, я…
–Ведьма! – выкрикнул Альфонсо. Первым его прорывом было бежать, куда не важно, хоть сквозь стены, но порыв был сдержан тем обстоятельством, что бежать было некуда.
Окошко под потолком в страшных муках рождало минимум света, неравномерно распределив его по полу, ровно посередине комнаты четырьмя квадратиками. Именно в ручеек этого света и вышла ведьма: всклокоченные, черные волосы, вместо заколок в них висели черепа каких то грызунов, наверное, мышей, и конопляные верёвочки, глаза утопали в темных глазницах, блестели откуда то из глубины адским пламенем, платье из дешёвого сатина украшали символы древнего языка, за один только взгляд на которые люди отправлялись на костер. На шее, как ожерелье, висели зубы разных животных: некоторые из которых Альфонсо не раз чувствовал на себе: кабана, волка, енота и лисы. Некоторые Альфонсо не признал.
Альфонсо дэ Эстеда, спаситель королевской семьи, м-м-м какое сладкое мясо наверное на твоих костях, как же вкусно будут ломаться пузыри ожогов на твоей коже…
О ведьмах, как и о ходоках, легенды ходили всякие: расчленение людей, пожирание внутренностей, превращение детей в оборотней – вот список обычных ведьминских развлечений, не считая самого основного – похищения души, превращение в раба Сарамона, совокупление с одновременных поеданием в процессе …
Тонкие пальцы скрючились в форму когтей, тонкие, белые губы обнажили ряд чёрных зубов, глаза лишали сил и воли странным демоническим блеском.
Ведьмы опаивали травами, утаскивали в лес, использовали как пищу для разных животных, отправляя души несчастных прямиком к Сарамону в ад…
Альфонсо затрясло от страха: ведьма медленно приближалась, сворачивался в комок живот, Альфонсо затрясло от гнева: проклятый Бурлилка, это его рук дело: посадить монаха Ордена
Дверь узницы открылась с диким лязгом – так, наверное, пел Сарамон, когда был в хорошем настроении, вошёл стражник с подносом, остановился в нерешительности у двери.
–Ты что, корм для могильных червей, стучаться разучился? – рыкнула на него ведьма, и беднягу затрясло от ужаса, а звук словно оттолкнул его к стене, к которой он и прижался, пытаясь сквозь неё просочиться.
– Простите, миссис Лилия, я не мог… Я… Руки заняты.
– Мисс Лилия, ущербный.
Ведьма подскочила к стражнику, схватила пальцами за горло, и тот моментально побелел, став более отчетливым в темноте. Зазвенел кувшин на подносе, рискуя упасть и встретиться с полом.
–Ты что, хотел посмотреть, как вырывается душа из человека? Ты знаешь, что от этих криков ты сам будешь просить меня тебя прикончить… Или… Ты тоже хочешь поучаствовать в ритуале?
–Нет, мисс Лилия, пожалуйста, у меня дети, не надо…
Ведьма отошла, скрылась в темноте, села, судя по скрипу досок, на лавку, и уже оттуда донёсся её зловещий голос:
– Мне нужно новое платье. Шёлковое, красное. Возможно, тогда я тебя прощу… Возможно…
Стражник рыдал. Причём рыдал, уже стоя на коленях, шмыгая носом, молился при этом, и говорил одновременно:
–Вы же знаете, мисс Лилия, это запрещено, меня самого в кандалы закуют…
–Бартарее самфоне разежерна…
–Ладно, ладно, простите, только не забирайте душу, умоляю…
– Свободен.
Стражник бежал так быстро, что едва не забыл закрыть дверь, и на секунду появилась надежда сбежать из этого смрадного погреба, но лязг замка её убил.
Слова древнего проклятия, произнесенного ведьмой, вогнали Альфонс в дрожь, но страх был со странным послевкусием, неявным чувством презрения и жалости к бедному стражнику, столь жалко унижающимся перед… Кем? Стало стыдно, ведь возможно, со стороны, он выглядел так же жалко миг назад.
–Ну что, мяса кусок, что мне с тобой сделать? – спросила ведьма, захохотала, и хохотала она жутко. – Гнойные язвы, харкание кровью, а может – хвост собаки тебе наколдовать?
Альфонсо судорожно сглотнул и поежился. Где правда, где ложь – решает каждый сам, только ни досужие разговоры и ни внутренние страхи не советчики в этом деле. Альфонсо сглотнул еще раз.
– Давай хвост.
Шаг сделан, полет в пропасть начался, что там в конце – приземление на мягкие травы или на острые камни?
–Что? Что ты сказал, грешник? Разве твои попы тебе не говорили, что с тобой может сделать рядовая, среднестатистическая ведьма?
Вот тут чутьем зверя Альфонсо впервые почувствовал что то вроде неуверенности в её словах, и медленно встал с пола, на котором лежал. Он подходил к ведьме медленно, с замиранием сердца – может и вправду проклянет, кинется на него, разорвёт горло, вырвет сердце и заставит его съесть? Но ведьма дрогнула, подалась назад – совсем чуть- чуть, и это решило все.