Монах: время драконов
Шрифт:
У нее кружилась голова. Ей казалось, что она вот-вот лишится чувств, и она схватилась за руку Сереметры, чтобы не упасть. Дзебу был жив. Он был жив, и она только что разговаривала с его отцом. Как будто Дзебу сам дотянулся до нее издалека и прикоснулся к ней. В этой стране, в которой она чувствовала себя такой далекой от дома, забытой всеми богами, Дзебу и его отец смогли разыскать ее. Приступ радости и тоски по дому заставил ее судорожно вздохнуть. Буркина все еще смотрела на нее, Она должна скрыть свои чувства.
– Я говорила тебе уже, что мы создаем новый мир, – сказала Буркина. – Мир, из которого ты пришла, может принести тебе только несчастье.
– У нее был любовник среди этих воинов из ее страны, – сказала Сереметра. – Правда, Танико?
– Конечно, нет, – сказала Танико, рассердившись на Сереметру за то, что та продолжала разговаривать на тему, которой ей хотелось избежать. Неужели никто из этих людей не знает цену молчанию?
– Если это так, то лучше ей выбросить его из головы, – сказала Буркина. – Теперь она принадлежит Великому Хану.
– Вместе со сколькими сотнями других женщин? – спросила Сереметра. – По последним подсчетам, их стало четыреста пятьдесят семь. Когда Великий Хан распространяет свое внимание так широко, женщину нельзя порицать хотя бы за мысли о бывшем любовнике.
– Интересно, кто завоюет его внимание в эту ночь из ночей? – спросила Танико, чтобы сменить тему.
Буркина коротко фыркнула.
– Я не хотела бы оказаться ею. Эти мужчины из Золотой Семьи, одержав победу, становятся похожими на быков весной. Его отец и дед были именно такими.
– Ты говоришь об этом по собственному опыту, Буркина? – сладко спросила Сереметра. Прежде чем Буркина смогла ответить, она продолжила: – Быки весной. Думаю, мне хотелось бы испытать это.
Буркина покачала головой.
– Он разорвет тебя на части.
– Танико, я действительно верю, что Буркина спала со всеми тремя: Чингисханом, Тули и Кублаем. Скажи мне, тебе хотелось бы видеть нашего господина похожим на быка весной?
Танико стеснялась признаться, что Кублай еще не спал с ней.
– Мне вполне достаточно такого, каким он обычно бывает. – Буркина удивленно взглянула на нее. «Вероятно, она знает», – подумала Танико.
Они подошли к женскому дворцу. Стража пропустила их, и они поднялись в свои комнаты. Музыка, крики и смех из дворца доносились даже сюда. Танико разделась с помощью служанки и прилегла отдохнуть. События этого вечера так возбудили ее, что она не могла заснуть. Последней мыслью, прежде чем сон сломил ее, была: «Дзебу жив».
Ее разбудила Буркина.
– Уже утро? Сколько времени я спала?
– Нет, ты была здесь всего несколько часов. Ты должна вставать, дитя мое. Он послал за тобой.
– За мной? Почему за мной?
– Ты не должна спрашивать. Ты должна посетить Великого Хана в его покоях.
Глава 17
Она вошла в покои Кублай-хана, испытывая такой же страх, как и при первой встрече. Бледно-зеленые шелковые занавеси, подвешенные к потолку и прикрывавшие стены, придавали помещению форму купола. Пол был покрыт толстыми китайскими коврами. «Он постарался придать комнате вид юрты», – подумала она.
Невидимые музыканты играли на духовых и струнных инструментах. В воздухе витал приятный аромат фимиама. В центре помещения на мраморном пьедестале стоял серебряный лебедь.
Половину комнаты занимал круглый помост, охраняемый фарфоровыми львами. Тяжелые парчовые занавеси, собранные вверху, дернув за шнур, можно было опустить, создав юрту внутри юрты, отгородив кровать Кублая от остальной части комнаты.
Окон не было, поэтому сказать, стояла на улице ночь или день, не представлялось возможным. Человек, живущий в подобной комнате, мог ввести для себя собственное время.
Кублай лежал на разбросанных по помосту подушках. Он был одет в простой темно-зеленый халат, затянутый поясом. Вышитые одежды, в которые он был одет раньше, и украшения исчезли. Танико поклонилась ему.
– Ну, моя маленькая госпожа, что ты думаешь о сегодняшнем вечере? – произнес он своим низким голосом, вставая на ноги и улыбаясь. Она посчитала бы вопрос несерьезным, если бы не блеск его глаз. Она не могла найти слов – все перебивал страх от его присутствия. Она снова неуверенно поклонилась.
– Говори, – сказал он. – Постарайся думать обо мне как об обычном человеке. – Он медленно пошел к ней. «Почему я? – вновь подумала она. – Из всех более чем четырехсот женщин – почему я?»
Она попыталась улыбнуться в ответ.
– Это бесполезно, мой господин. Ваше величество. То, чем вы отличаетесь от обычного человека, слишком хорошо заметно. Я не могу сказать ничего, что подходило бы величайшему событию, свидетельницей которого я стала сегодня. Я чувствую себя глупой. Я не могу представить себе, почему вы послали именно за мной, несмотря на то что у вас есть много женщин, которые гораздо умнее и красивее меня и которые могли бы разделить с вами эти минуты.
Кублай пожал плечами.
– Быть может, есть несколько таких же красивых. Но никого умнее.
– Если вам сейчас нужен ум, то даже в Шангту есть не менее тысячи мудрецов, способных говорить более умные, чем я, вещи.
– Да, и некоторые из них могут оказаться даже честными людьми. Но только некоторые из них умны, как ты. А красивых просто нет. Сегодня мне нужно общество женщины. Женщины занимают очень важное положение в моей семье, ты знаешь. Во многих случаях именно женщины рода сделали нас такими, какие мы есть.