Монахиня Адель из Ада
Шрифт:
Он, всё так же молча, поднял ногу, поставил её в ванну. Его колено очутилось прямо у её губ. Она поцеловала то колено. Ей так захотелось! После того, как Пётр Сергеевич поцеловал однажды её колено на чердахе, ей давно мечталось сделать то же самое кому-нибудь. И вот, сделала…
Господин воспринял это как хороший знак. И явно передумал мыться.
А Фросеньке стало жарко, как никогда. Окруживший ванну пар вызывал почти удушье. Пришлось подвигаться немного, оглушительно фыркнуть, поднять фонтан брызг.
Господин принял и этот демарш благосклонно. Он набросил
Затем этот весьма галантный кавалер, предположительно очень страстный, вытащил из ванны Фросеньку. Облачил её так же, как и себя. И повёл в соседнюю комнату. Но уже не в ту, где они пробовали танцевать.
С другой стороны большой ванной комнаты имелась ещё одна дверь, а за ней размещался огромный зал с огромным же бассейном.
Придя в ту залу, Фросенька ахнула: сколько же там ещё было атласных халатов и красивых домашних туфель разнообразных расцветок и размеров. Определённо кем-то забытых. Или специально брошенных. Небрежно, по-царски…
«Может, это и есть царский бассейн, где император плавает инкогнито, — подумала Фросенька. — Сейчас меня поведут ещё дальше, в четвёртую комнату, красиво приоденут и, наконец, представят государю, который явно в эту самую минуту меня ждёт, отдыхая после бани».
Хорошая мечта. Достойная любой девушки, независимо от её происхождения и воспитания.
Однако важный господин на этот раз не одобрял мечтаний Фросеньки. Он снял с неё халат…
Начались красивые утехи. Водный праздник!
Сначала было плавание: то в обнимку, а то вдруг взявшись стыдливо за руки, очень стыдливо. Казачка даже усомнилась в намерениях солидного красавца. Ему было жаль её… трогать? Так спросил бы, а она ответила бы: делайте со мною, что хотите. Так написано в тех книжках, которые она, едва-едва распознавая буквы, всё-таки читала.
Господин всё молчал и молчал.
«Ну и скромник, — внутренне зашлась казачка. — Вся деревня бы его обхохотала, явись он к какой-либо девке с таким предложением…» Она ждала самого главного. Долго ждала. А когда совсем устала ждать, в тот момент оно и наступило… Дождалась!
«Интересно, как мы смотримся со стороны», — развеселилась Фросенька. Она была уверена, что дамы, нарисованные в тех журналах, которые привёз ей тятенька из Франции, ужасно ей завидуют. А тятенька вообще их не листал, похоже, те журналы. Иначе знал бы, что там не только моды…
Плавание было грандиозным. Господин выл от удовольстия. Фросенька теперь целовала всё, что попадалось ей под губы. Господин поступал так же. Им обоим было хорошо. Кусался господин больнее, чем Пётр Сергеевич, но от этого Фросеньке было только приятнее. После всего новоявленной будущей фрейлине предложили шампанского.
Выпив, она хотела продолжить действо, но господин, как ни странно, отказался. Устал!
Он перенёс её в самую первую комнату, в ту, где они увиделись впервые, а не в ту, четвёртую, где их мог ждать государь. Уложил на атласные подушки. Государя всё не было и не было, но были чудесные подушки. С таким хорошеньким рисуночком…
Странно. Встреча с императором
Фросенька уснула. Во сне ей привиделся праздник в бассейне. Всё в том же. Однако вода там была… Мутно-голубая, скорее даже серая! Как можно этакую воду наливать для царского купания?
Плавала она в том сне одна. А потом пришёл любимый капитан и не захотел нырять. Даже не разделся.
— Нет, не любит он меня, — вслух решила девушка.
Дальше ничего не снилось. Ничегошеньки.
Глава 13 Отрезвление
Очнулась Фросенька поздним утром. Уже от других запахов, от ароматов табака и водки. И от криков капитана:
— Бессовестная! Куда ты вчера делась, ась?! Царь ждал тебя и уехал!
Казачкино сердце готово было выскочить. Значит, всё-таки, она была права: царь ждал её именно в той, самой последней, четвёртой комнате. Как нехорошо получилось. Зачем она пошла на поводу у неизвестного человека? Который, к тому же, всё время помалкивал. Нужно было ей разговорить молчальника, настоять, чтобы её после бассейна вывели в совсем другую дверь. А не несли в халате на кушетку, в этот задымленный покой. Кто тот господин? Был ли он в себе? Перепутал ли он двери нарочно? Знал ли его капитан? Непохоже. Раз так кричит, значит не знал.
Возражать не было смысла. Первое, что пришло в голову:
— Отдайте меня в Смольный, я согласна на учёбу…
— В Смольный? — возмутился капитан. — Как я тебя там представлю? Девицей? Невинным созданием? Отдалась первому встречному…
Первый встречный, кем бы он ни оказался, был Фросеньке не противен, а по-прежнему приятен. Но надо было настоять, чтобы… Ах, какая досадная ошибка! Её с кем-то перепутали, определённо. Не для неё готовились все эти залы и душистая ванна с басейном. Теперь вот сиди и оправдывайся.
— Смольный не Зимний дворец, — попробовала «выкрутиться» казачка. — В институте никто ничего не узнает. Вы ведь не скажете. И я не скажу. А тот господин, он, поди, не был в Смольном никогда. В институтах таких господ не бывает…
Капитан молчал, продолжал злиться.
— Кто он? Вы его знаете? — надрывно спросила Фросенька.
Ответа снова не было.
— И где же он теперь? — задала себе самой вопрос несчастная.
Она пошла к окну. Со второго этажа открывался неплохой вид. У крыльца стояла бричка. Фросенька её узнала. И кучера узнала, но теперь он был одет не в ливрею, а в извозчичий кафтан.
А тут и незнакомец вышел на крыльцо. Наряд его смотрелся чуть получше кучерского, но тоже не ахти как. Где соболья шапка? Где восхтитительная бархатная мантия?
Фросенька не знала, что то был театральный реквизит, потому и мучилась вопросами.
Она вернулась к благодетелю, присела на кушетку рядом с ним.
Капитан кликнул прислугу. Пришла дебелая матрона, никоим образом не напоминавшая вчерашнюю полупрозрачную девицу в чепчике.
— Чего прикажете?
— Принеси-ка ты нам, милая, чайку, да покрепче. И вареньица… Ты какое любишь?