Монарх V
Шрифт:
Я позволил им атаковать множество раз. За это время я успел изучить их стили боя. Чудовища, что были способны убить Императора, не смогли оставить на мне ни царапины. Но… Теперь был мой черёд.
Я бросил руку вперёд, и Огонь взорвался из моей ладони, испепеляя воздух, превращая камень в расплавленный шлак. Обсидиановый гигант взревел, пытаясь защититься, но Земля предала его — я заставил скалы сомкнуться на его теле, сдавливая его в тиски.
Второй монстр пытался уйти в тень, но Жизнь поймала его… Его собственное тело начало светиться,
Третий рванулся прочь, но Вода обратилась в лёд, сковав его лапы. Я шагнул к нему, а затем развернул ладонь вверх.
— Ты слаб. — произнес я, сжав пальцы в кулак.
Его тело треснуло, кости надломились, и он рухнул, больше не в силах двигаться. Четвертый оказался последним.
Он бросился вперёд, и я позволил ему почувствовать Смерть. Он остановился, когда его тень поднялась против него. Его собственное отражение вздрогнуло. Он видел свою смерть. И тогда он сдался и опустился на колени.
Я стоял среди руин, а вокруг меня лежали побеждённые. Трое были мертвы. Остался только один. Гигант поднялся на одно колено, сжимая кулаки. Его броня была разбита, руны угасли, но его взгляд остался твёрдым.
— Я Ксаргатон, и я признаю твою силу. Кто ты? — произнес он.
— Я Монарх! — во мне будто говорили все стихии разом… — Тот, кто имеет право!
Монстр опустил голову ниже. Город Каменных Змей пал перед моей обновленной Властью! Я же развернулся к толпе.
Теперь монстры не кричали и не возмущались. Они видели. Видели, что старый порядок рухнул. Видели, что пришло новое время. Я сделал шаг вперёд, моя тень дрогнула.
— Кто правит этим городом теперь?
Поверженный великан поднял голову, его голос разнёсся над улицами:
— Монарх! Тот, кто имеет право!
Я кивнул, а затем посмотрел на всех остальных.
— И кто осмелится оспорить это?
Ответом мне была тишина, заставившая меня невольно улыбнуться.
А теперь Город Каменных Змей окончательно стал моим. Я чувствовал это… Но нужно было продолжать… Я нуждался в новой армии, а не в пахарях и купцах.
Я замер перед жителями города. Их взгляды были прикованы ко мне — кто-то с ожиданием, кто-то с опасением, кто-то с сомнением.
— Вы прожили сотни лет в тени. — мои слова отозвались эхом по каменным улицам. — Вы скрывались, потому что знали: мир людей не примет вас. Они боятся вас. Они видят в вас угрозу. Они не понимают, что вы такие же, как они. Я не пришёл, чтобы просто сменить одного правителя на другого. Я пришёл, чтобы разрушить цепи, что сковывают этот мир.
Стоило мне сделать шаг вперёд, как земля дрогнула, словно мир сам подчёркивал мои слова.
— Первые удерживают этот мир в своей власти. Они питаются им. Они пожирают его, капля за каплей. — в толпе зашептались. — И если вы хотите сбросить их оковы, то пора перестать смотреть на мир, как на два отдельных мира. Пора объединить людей и монстров.
Гул голосов становился громче.
— Первые боятся этого больше всего. Они хотят, чтобы вы оставались
— Но мир людей не примет нас! — выкрикнула парящая гарпия сверху, самая смелая и дерзкая.
— Да. Мир людей не примет вас сразу. — легко согласился я, говоря спокойно, но твёрдо. — Они должны увидеть, что вы не враги. И у вас есть шанс доказать это. Идёт война. — толпа замерла, а я выдержал паузу. — Род Годуновых сражается против захватчиков — рода Голицыных.
Я видел, как кто-то напрягся. Никто ничего не понимал, кроме слова «война».
— Вы думаете, что это не ваша битва? Вы ошибаетесь. — я поднял руку, и энергия шести стихий запульсировала в воздухе, подчёркивая вес моих слов. — Если мы хотим сбросить оковы Первых — мы должны сначала объединить миры. — я посмотрел на них холодно. — Это значит, что вы должны выйти из тени. Это значит, что вы должны помочь Годуновым.
В толпе раздались возмущённые голоса.
— Почему мы должны воевать за людей? — выкрикнул кто-то.
— Потому что, если вы этого не сделаете, они никогда не примут вас.
Я шагнул вперёд, позволив моей власти ощутимо надавить на город.
— Я не говорю вам преклоняться перед ними. Я говорю вам показать им, что вы не монстры. — я провёл взглядом по толпе. — Сейчас они видят в вас лишь угрозу. Покажите, что вы — сила, которая может быть союзником.
Я не ждал вопросов. Я не оставлял места для споров. Это был первый шаг. Или они сделают его, или останутся рабами в тени навсегда.
Анастасия Годунова сидела за массивным деревянным столом, донесениями разведки и стратегическими планами. Интерактивная карта на стенде мерцала синим. Её пальцы сжимали край письма гонца чуть крепче, чем следовало бы. В глазах отражался свет походных ламп, но в душе царил мрак.
Перед ней был чёткий, продуманный план войны — линии фронтов, пути отступления, предполагаемые манёвры противника.
Но мысли её были далеко от войны. Отец… Стоило закрыть глаза — и перед ней снова вставал его образ.
Император Николай Годунов всегда был гордым, непоколебимым правителем, человеком, чья воля формировала историю. Его взгляд внушал уверенность и страх, его слово было законом.
И теперь его не было. Пустота, оставленная его смертью, заполнила весь мир вокруг. Но ей не позволено было скорбеть. Война не ждёт, пока сердце заживёт.
— Сестра?
Анастасия вздрогнула и подняла глаза.
Перед ней стоял её брат — принц Андрей, но не тот беззаботный весельчак, каким он был ещё несколько месяцев назад. Теперь его глаза потускнели, лицо осунулось, но он держался. На его губах играла лёгкая улыбка. Он старался выглядеть так, будто только что вернулся с бала, а не с поля боя.