Монарх V
Шрифт:
Сергей Нарышкин не колебался.
Голицын был не просто новым Императором. Он был союзником его покойного отца. Это значило, что у Сергея появился шанс. Шанс отомстить Глебу Долгорукому.
Он шагнул вперёд, подошёл к старшему офицеру и, чётко выговаривая каждое слово, произнёс:
— Я присягаю новому Императору.
В его глазах не было сомнений. В его душе не осталось ничего, кроме огня мести.
Спустя несколько часов после объявления о новом Императоре лагерь вспыхнул, словно сухой лес в пламени. Те, кто были
Сначала всё выглядело как хаос. Недовольные перешёптывались, группировались, оружие меняло владельцев, взгляды становились злобными. Затем прозвучал первый выстрел — и в тот же миг лагерь превратился в поле боя.
Сергей не ждал приказов. Он видел, как верные Голицыну офицеры спешно пытались удержать ситуацию под контролем, но разъярённые сторонники прежнего Императора рвали их строи.
— Верность Империи, а не узурпатору! — кричали одни.
— Голицын — законный правитель! — отвечали другие.
Клинки сверкали в свете заката, кровь стекала по брусчатке.
Сергей Нарышкин двигался сквозь этот хаос, как хищник в траве. Он больше не обладал магией, но каждый его удар был выверенным, каждое движение — смертельно точным. В ближнем бою он превосходил многих: натренированное тело, опыт, хладнокровие.
Он схватил рапиру убитого офицера и одним точным выпадом вонзил её в грудь мятежного солдата. Развернувшись, ударил кулаком по лицу другого, опрокидывая его на землю.
Рядом старый капитан, лояльный Голицыну, уже едва держался на ногах. Видя, что тот вот-вот падёт, Сергей поднырнул под вражеский удар, вывернул руку противника и воткнул лезвие ему под рёбра.
— Держать строй! — взревел он, перехватывая инициативу. — Ни шагу назад!
Его голос оказался мощнее, чем любые приказы растерянных офицеров. Воины, колеблющиеся в нерешительности, увидели, что Сергей ведёт их вперёд, что он не боится крови и смерти. Они последовали за ним.
Каждая схватка оставляла на нём следы: порезы, синяки, ссадины. Но он не останавливался. К ночи мятеж был подавлен. Бунтовщики либо пали, либо разбежались. Лагерь был усеян телами. Когда последний крик стих, Сергей стоял среди трупов, окровавленный, но с высоко поднятой головой. Он доказал, что достоин большего. Он доказал, что его имя не забудут.
Теперь он был не просто солдатом. Теперь он был человеком, на которого Голицыну стоило обратить внимание.
Глава 15
Вернувшись в свое тело, я не торопился открывать глаза, позволяя ощущениям реальности вернуться ко мне. Связь с Доменом ослабла, а вместе с этим исчезло и чувство всепоглощающего могущества, которое окутывало меня там. Я по-прежнему чувствовал его частью себя, но теперь я снова находился в обычном мире, во плоти.
Моё тело всё ещё вибрировало от мощи, что теперь жила во мне. Я изменился. Не
Я поднял веки. Передо мной по-прежнему находился старейшина, его сияющие глаза-солнца пристально изучали меня.
— Как ты? — спросил он.
— Целостнее. — ответил я и оглянулся.
Всё в храме осталось прежним, но теперь я смотрел на это место иначе. Теперь стены не казались мне просто камнем, впитавшим магию веков. Теперь я чувствовал их, как живые организмы, насыщенные энергией Земли.
— Что ты узнал в своей душе? — голос старейшины был спокоен, но в нём звучал слабый оттенок любопытства.
— Истину, — ответил я, снова встречаясь с ним взглядом. — Я достиг Единения. Теперь все шесть стихий живут во мне.
Старейшина молчал. Теперь я видел его иначе — его лицо преобразилось и стало напоминать человеческое, но я чувствовал, как воздух вокруг него изменился.
Я не ждал от него признания, мне оно было не нужно. Я знал, что он понимает, что произошло. Но я пришёл сюда не ради разговоров о себе. Я сделал шаг вперёд.
— Пора начинать борьбу.
Старейшина чуть наклонил голову.
— Ты говоришь так, словно это легко, — произнёс он. — Сотни лет разумные монстры скрывались от мира людей. Они помнят, что с ними сделали Первые, когда они пытались жить открыто. Мир не изменился, Глеб Долгорукий. Люди и монстры боятся того, чего не могут понять. И потому убивают.
Я молчал, давая ему договорить. Старейшина выждал паузу, а затем заговорил снова:
— Если ты хочешь, чтобы разумные монстры вышли из тени, ты должен убедить их. Ты должен убедить мир людей, что они не угроза.
Я пристально посмотрел на него и сказал:
— Я не прошу их раскрыться всем сразу. Я хочу, чтобы они объединились. — мои слова зависли в воздухе, отдавшись в стенах древнего храма.
— Одно без другого невозможно. — усмехнулся старейшина и реальность вокруг него затрепетала, как шторы на ветру.
— Каэль, сколько городов монстров существует на территории твоего мира? — спросил я.
Тенебрис ненадолго задумался, прежде чем ответить:
— Немало. Их больше, чем ты думаешь.
— Меня интересуют самые большие.
Теперь молчал он. Я видел, как в его глазах мелькнула тень размышлений. Он вздохнул, понимая, что я не просто так задал этот вопрос.
— Три. Три города, достаточно крупных, чтобы объединить монстров под одним знаменем. Если ты действительно хочешь собрать их, тебе придётся отправиться в каждый.
— Назови их.
— Город Каменных Змей, Город Тёмных Шрамов и Город Безликих. Мы находимся в первом.
Я кивнул. Три города. Три ключа к тому, чтобы изменить баланс сил в этом мире. Если разумные монстры действительно существовали в таком количестве, значит, они могли стать силой, которую никто не ожидал.