Монарх V
Шрифт:
В этот момент я ощутил легкое покалывание в висках — признак того, что моя магическая аура начала стабилизироваться, приняв новую форму. Свет, исходивший из моего внутреннего кристалла, постепенно становился мягче, но одновременно и более интенсивным, как будто сама Вселенная приветствовала его обновление.
Когда я открыл глаза, Домен изменился. Воздух дрожал от нового ритма — пульса шести стихий, сплетённых воедино. На месте ритуального круга, где исчезли Наида, Дарион и Виргис, теперь стояли три каменных обелиска. Их поверхности покрывали руны, светящиеся цветом соответствующих
«Сколько же длился ритуал, раз местные успели уже принести дары?»
Я протянул руку, и тень под моими ногами зашевелилась, приняв форму Виргиса. Она коснулась обелиска Смерти, и из земли проросли черные розы с лепестками, словно вырезанными из ночного неба. Их аромат был горьким, как прощание, но в нём чувствовалась странная надежда.
— Сириус Эридан. — голос Веррагора заставил меня обернуться. Драконид стоял на краю площади, его руны мерцали тревожным алым. За ним толпились Первые Люди. Их глаза, полные благоговения, были устремлены на меня, но в них читался и страх.
Один ребёнок, девочка лет семи с волосами цвета пожара, выскользнула из толпы. В её груди алел кристалл Огня — слабый, как искра. Она подбежала к обелиску Жизни и положила ладонь на золотую руну.
— Они теперь в тебе? — спросила она, глядя на меня. — Тётя Наида говорила, что если я испугаюсь, можно попросить реку убаюкать меня. А теперь… река — это ты?
Толпа замерла. Кто-то потянулся, чтобы увести ребёнка, но я поднял руку, останавливая их. Присев на корточки, я коснулся земли. Под пальцами заплескалась вода, тёплая, как дыхание Наиды.
— Река осталась рекой, — сказал я, и из капель сложился образ женщины с волосами-волнами. — Но теперь, когда ты попросишь, я услышу.
Девочка рассмеялась, запустив пальцы в призрачную воду. Образ Наиды улыбнулся и рассыпался дождём, оросив землю. Там, где упали капли, мгновенно проросли цветы — золотые, как сила Дариона, с лепестками, мерцавшими звёздной пылью.
Веррагор шагнул вперёд, разрывая магию момента:
— Твоя сила… Она меняет сам Домен.
Я встал, наблюдая, как корни новых растений сплетаются с чёрными розами. Жизнь и Смерть танцевали в симбиозе, создавая узоры, которых не существовало ни в одном мире.
— Это не я, — пробормотал я, чувствуя, как обновленный кристалл внутри меня поет. — Это ОН.
Единение… Кто бы мог подумать, что я, Монарх, познавший все, узнаю что-то новое и столь… Прекрасно ужасное.
Пока Первые Люди расходились, неся в руках цветы из иного бытия, я остался у обелисков. Тени трёх жертв кружили вокруг, напевая древний гимн стихий. И когда я прислонился к камню, на моей мантии расцвела новая роза — алая, как обещание мести.
Я сделал глубокий вдох, словно собираясь с силами для долгого пути, и, чувствуя, как моя душа наполняется решимостью, покинул домен Власти, ни с кем не прощаясь. В моем сердце уже не осталось сомнений — я обрел силу, которую никогда не дарили смертным, и теперь моя жизнь стала частью великого потока, способного изменить саму реальность!
Обычный
После физических упражнений следовали строевые учения, тактические занятия и стрельбы. Сергей владел оружием лучше многих сослуживцев, что вызывало уважение и зависть. Однако он не искал друзей. Любая связь была лишней, ведь его цель была выше личных симпатий.
Днём он нёс службу — патрулирование, проверка укреплений, охрана важных персон. Он выполнял приказы чётко, безукоризненно, никогда не задавая вопросов. Высшее командование видело в нём перспективного офицера, но знало, что в его взгляде тлеет что-то опасное — неугасимый огонь.
Вечером Сергей возвращался в казарму, где другие могли позволить себе расслабиться, выпить, поиграть в карты. Но он предпочитал одиночество. В его комнате всегда было тихо. Он перечитывал старые доклады о Долгоруких, изучал их тактики, схемы дворцовых переворотов, всё, что могло дать ему шанс приблизиться к Глебу.
Перед сном он вновь молился — не о спасении души, а о справедливости, которая, пусть и с запозданием, должна восторжествовать.
Сергей жил лишь мыслью о мести, мечтая о дне, когда он сможет воздать Глебу по заслугам. Он тренировался до изнеможения, укрепляя тело и дух, зная, что однажды судьба даст ему шанс. Однако он понимал: слепая ненависть приведёт его к гибели. Ему нужно было время, сила и верные союзники, чтобы добиться своего.
Очередное утро началось, как обычно. Подъём, короткая пробежка, изнурительные тренировки. Сергей заканчивал разминку, когда по лагерю пронеслись первые слухи. Переговоры в штабе. Напряжённые лица офицеров. Затем, как удар грома среди ясного неба, раздался первый крик:
— Император мёртв!
Сергей замер. Мир словно застыл. Гибель Николая Годунова означала лишь одно — трон теперь пуст. И всех интересовал лишь один вопрос — кто займёт его?
Волнение мгновенно охватило ряды солдат. Группы людей сбивались в кучи, негромко обсуждая случившееся. Одни были потрясены, другие — встревожены, третьи откровенно радовались. Приказы с высших штабов ещё не поступали, но все понимали — перемены неизбежны.
— Кто теперь Император? — этот вопрос звучал повсюду.
Ответ пришёл в полдень. Вестник, запыхавшийся после долгого пути, встал на возвышении и провозгласил:
— Российской Империей отныне правит Его Императорское Величество Даниил Сергеевич Голицын!
Этот момент изменил всё.
Некоторые офицеры мгновенно приняли новость, отдавая честь, другие молча переглянулись, осознавая, что их судьба теперь в руках нового монарха. Среди солдат прошла волна тревожных взглядов. Кто-то не верил, кто-то ждал приказов, но все понимали: борьба за власть могла быть жестокой.