Монарх V
Шрифт:
— Мы не можем отступать, ты понимаешь? — его голос звучал легко, почти игриво, но в глубине его слов чувствовалась сталь. — Если Голицыны укрепятся здесь, нам будет вдвое сложнее выбить их с южных рубежей. И, знаешь, я не уверен, что моя прекрасная сестра готова к тому, чтобы я снова спасал её из очередной заварушки.
Анастасия молча кивнула, заставляя себя сосредоточиться.
— Тогда нужно перехватить их раньше, ещё до переправы.
Она подошла к карте, отметила точки возможных засад.
— Если мы разместим пехотные
Но она не закончила фразу. Мысли снова ускользнули, на этот раз к нему, к Глебу. Где он сейчас? Жив ли? В порядке ли?
Она невольно провела ладонью по лицу, пытаясь отогнать это чувство. Она не была той женщиной, что цепляется за мужа и требует его присутствия. Она понимала. Она знала, что у него своя битва. Она знала, что он не может быть рядом сейчас.
Но всё равно… Она хотела почувствовать его руки на своих плечах, его уверенный голос, что скажет, что всё будет хорошо. Но вместо этого была холодная комната, военные карты, запах горящего воска и неумолимый ритм войны.
— Анастасия? — голос брата снова вернул её в реальность.
Она встряхнула головой, глубоко вдохнула и вернулась к карте. Однажды она снова увидит его. Но сначала — они должны победить.
Анастасия провела пальцем по ободку обручального кольца, всё ещё чувствуя эхо тепла того, кто подарил ей его.
— Андрей, — тихо произнесла она. — Ты думаешь, мы справимся?
Губы ее брата растянулись в широкой улыбке.
— Конечно, справимся! — воскликнул он с притворной бравадой. — Мы же Годуновы, или ты забыла? Наш дед однажды выиграл войну, просто посмотрев на врага с таким выражением лица, что тот сразу сдался. А уж мы с тобой точно справимся.
Анастасия хотела улыбнуться в ответ, но её взгляд снова ускользнул к окну.
— А если он не вернётся? — прошептала она, не в силах сдержать свои сомнения.
Андрей замолчал на мгновение, затем подошёл к ней и слегка поддел её подбородок, как делал в детстве.
— Эй, хватит хмуриться, — сказал он, стараясь звучать легко. — Глеб? Не вернётся? Да он, наверное, уже разгромил половину армии Голицыных просто потому, что ему стало скучно. Он вернётся, и тогда ты будешь жалеть, что не наслаждалась тишиной, пока его не было.
Она посмотрела на брата, пытаясь найти в его глазах уверенность, которую сама потеряла. Андрей улыбался, но в его взгляде мелькнула тень сомнения, которую он быстро скрыл.
— Ты права, — добавил он, словно читая её мысли. — Мы не можем просто ждать. Мы должны действовать. Южные рубежи — это ключ. Если мы потеряем их, Голицыны получат преимущество. И, знаешь, я не хочу, чтобы они потом рассказывали, как принц Андрей Годунов проиграл войну из-за своей лени.
Анастасия глубоко вдохнула и кивнула. Она снова взяла перьевую ручку, пальцы сжали её так крепко, что костяшки побелели.
— Тогда мы займём перевал до заката, — сказала она, её голос звучал твёрже,
Андрей улыбнулся, на этот раз искренне.
— Вот это дух. Ты всё больше напоминаешь отца.
Она хотела ответить, но в этот момент кольцо на её безымянном пальце вспыхнуло слабым светом. Она замерла, почувствовав странное тепло, исходящее от него. Андрей заметил это и поднял бровь.
— Что это? — спросил он, указывая на кольцо. — Ты теперь носишь магические украшения? Или это новый способ напомнить мне, что я всё ещё холост?
Анастасия прикоснулась к нему, и её сердце забилось быстрее.
— Это… Глеб, — прошептала она. — Он жив. Он… обязательно вернётся.
Андрей посмотрел на неё, его глаза расширились от удивления, но через мгновение он уже снова улыбался.
— Ну, конечно, вернётся. Я же говорил. И когда он вернётся, я лично расскажу ему, как ты скучала. Хотя, думаю, он и сам догадается, — добавил он с лёгким сарказмом.
Анастасия хотела возразить, но вместо этого почувствовала, как на её губах появилась слабая улыбка. Андрей, как всегда, знал, как её подбодрить, даже если сам был далёк от уверенности.
Глава 16
Ксаргатон стоял на краю площади, его массивная фигура отбрасывала длинную тень, которая, казалось, пыталась слиться с тёмными стенами города. Его чешуя, выкованная из обсидиана и чёрного кварца, блестела тусклым светом, словно впитав в себя тьму веков. Каждое его движение сопровождалось лёгким скрипом, будто каменные пластины противились каждому шагу. Его глаза — узкие щели, наполненные холодным жёлтым светом — были прикованы ко мне. В них читалась ненависть, сдерживаемая лишь железной волей.
Я подошёл ближе, ощущая, как воздух вокруг нас сгущается, наполняясь напряжением. Земля под ногами слегка дрожала, будто в ответ на моё присутствие.
— Три города, — начал я, мой голос звучал спокойно, но с оттенком непреклонности. — Каменные Змеи — лишь первый шаг. Мне нужны Тёмные Шрамы и Безликие.
Ксаргатон медленно повернул голову, его чешуйчатая шея скрипела, как древние механизмы. Его пальцы сжали эфес меча, торчащего за спиной — массивного клинка, выкованного из обсидиана и украшенного рунами, которые светились тусклым красным светом.
— И что заставит их склониться? — его голос был низким, словно подземный гул, и в нём слышалось недоверие. — Ты сломал меня, но там правят не воины. Там правит…
— Страх, — перебил я, заставляя его замолчать. Моё слово повисло в воздухе, как лезвие, готовое упасть. — И я принесу его в десять раз сильнее. Ты проведаешь дорогу.
Ксаргатон замер. Его глаза сузились до тонких щелей, а чешуя на шее приподнялась, обнажая шрамы — следы древних битв, которые он пронёс через века. Он ненавидел меня. Это было очевидно. Но ещё больше он ненавидел то, что я был прав.