Монреальский синдром
Шрифт:
— Сейчас вы встанете и пойдете за мной. Не поднимая шума.
Люси побледнела. Кровь застыла у нее в жилах.
— Кто вы такой? Что…
Незнакомец вдавил дуло ей в бок, на лбу его блестели капли пота, одно неосторожное движение, и он обязательно выстрелит.
— Повторять я не собираюсь.
Американский акцент. Широкие плечи, на вид — лет пятьдесят. На голове черная бейсболка с надписью «Nashville Predators», [32] солнечные очки, не фирменные. Тонкие, четко очерченные
32
«Нэшвиллские хищники» (англ.),профессиональный хоккейный клуб, играющий за НХЛ.
Люси поднялась со скамейки, незнакомец за ней. Она искала глазами прохожих, хоть каких-то свидетелей — напрасно. Одна, безоружная, Люси была совершенно беспомощна. Они прошли сотню метров и так и не встретили ни единой живой души. Под кленами их поджидал джип «Датсун 240Z».
— Садитесь за руль.
Он резко втолкнул пленницу внутрь машины. У Люси стоял комок в горле, вот-вот — и хладнокровию конец. Перед глазами вращались лица двойняшек.
«Только не так, — думала она, — только не так…»
Незнакомец сел рядом с ней и начал методично ее обыскивать. Обшарил карманы, похлопал по бокам… Все вполне профессионально. Достал ее бумажник, вынул служебное удостоверение, внимательно изучил, потом выключил мобильный.
Люси неуверенно сказала:
— Ни к чему. Телефон все равно не работает.
— Поехали.
— Что вам от меня нужно? Я…
— Пошевеливайтесь, говорю.
Она повиновалась. Они выехали из Монреаля с севера, через мост Шарля де Голля.
И окончательно распрощались с городскими огнями.
48
Расстроенный и озадаченный Мартен Леклерк нервно метался по гостиной, держа в руке фотографию Люси.
— Нет, ты скажи, Шарк, скажи, кой черт тебя понес в Легион? Зачем было туда соваться?
Шарко сидел на диване, обхватив голову руками. Мир вокруг рушился, грудь ему сдавило. Он страдал из-за этой девочки, которую сам отправил в волчье логово.
— Не знаю… не знаю… Я хотел… хотел только, чтобы они высунулись… хотел пнуть как следует муравейник…
— Тебе это удалось.
Леклерк тоже схватился за голову, с тяжелым вздохом поднял глаза к потолку.
— Ты же знаешь, что с одной только уверенностью ничего не добиться, а у нас нет ничего против этих парней. Улики! Улики были нужны!
— Да какие улики? Ну скажи!
Шарко — в ярости, в отчаянии — вскочил и встал перед начальником.
— Ты не хуже меня знаешь, что полковник Шатель замешан во всей этой истории. Вот и возбуди против него уголовное дело. Мухаммед Абан собирался вступить в Легион, его тело закопали в землю вместе с четырьмя неопознанными трупами. Это может произвести впечатление на судью, если ты используешь все свое влияние. Сейчас поставлена на карту жизнь полицейского!
—
Шарко сжал челюсти так, что желваки заходили. Ни минуты, ни секунды не проходило, чтобы он не думал об этой блондиночке. Может быть, на ее долю выпали такие же мучения, какие перенес он сам в египетской пустыне. Из-за него. Пытки…
— Они хотят воспользоваться ею как разменной монетой. Она — против информации о синдроме Е, о котором я так и не имею ни малейшего понятия. Я же блефовал!
Леклерк покачал головой:
— Думаешь, Шатель такой дурак, что станет открыто нападать на тебя, что он так запросто раскроется? Не побоится, что наши ребята ждут его посланцев у тебя дома?
Шарко заглянул в глаза шефа и друга.
— Я убил человека в Египте, Мартен. В порядке законной самообороны, только этого не докажешь. Они не спускали с меня глаз, все время держали под прицелом, но сорвалось, выиграл все-таки я. Ну а Шателю дал координаты места, где оставил тело. Теперь я у него на крючке, как и он у меня. Это наше соглашение о доверии.
Мартен Леклерк, постояв несколько секунд с разинутым ртом, двинулся к бару, налил себе стакан виски и разом заглотал добрую половину.
— Твою мать…
Долгая пауза.
— Кого? Кого ты там убил?
На глазах Шарко выступили слезы. Почти три десятка лет они знакомы, но как же редко Леклерк видел его в таком состоянии… До чего же сильно сдал, ни кровинки.
— У полицейского, который вел расследование по делу об убийстве трех девушек, был брат. Он продался этим подонкам и убил собственного брата. Меня он тоже едва не прикончил. Но я убил его… случайно.
Лицо Леклерка выражало отвращение, смешанное с яростью.
— Египтяне могут выйти на тебя?
— Для этого надо сначала обнаружить тело. Если тела не найдут, не будет никаких доказательств, что я причастен к смерти Абд эль-Ааля.
Леклерк допил виски, поморщился, вытер рот ладонью. Шарко в помятом пиджаке стоял позади него — сгорбленный, не похожий на самого себя.
— Я готов за все ответить, готов заплатить за все, что сделал, но сначала — помоги мне, Мартен. Ты же мой друг. Очень тебя прошу.
Пропал парень, пропал, он сейчас как боксер в нокауте… Леклерк подошел к стоявшей на полке фотографии: они с женой у парапета океанской набережной. Взял в руки снимок, долго в него вглядывался.
— Я теряю Катю, потому что хотел быть честным до конца. Мне казалось, что дело превыше всего. Но я ошибался. Что она с тобой сотворила, эта лилльская лейтенантша, как ей удалось добиться, чтобы ты так сдал?
— Ты мне поможешь?
Леклерк вздохнул, вынул из ящика коричневый конверт, протянул его Шарко. На конверте было написано: «Начальнику Судебной полиции».
— Подержи мою отставку у себя, пусть полежит пока — заберу, когда все будет позади. И возьми свою фотографию… и все свои слова обратно. Ты не приходил сюда сегодня. Ты мне никогда ничего не говорил.