Мораль ментального мага

Кузнецова Дарья Андреевна

— С кем? — растерялся он.

— А что, было много вариантов? — нервно усмехнулась Исса.

— Не путай меня, Солнышко, — отмахнулся отец. — Ни с кем тебя не обручали. Всё гораздо хуже, — улыбка получилась странной, но девушка предпочла посчитать это за шутку. — Цитрина Книжника я знаю потому, что довелось с ним консультироваться по поводу твоей матери, ещё на заре нашего знакомства.

— Мама болела? — предположила она единственное, что хоть как-то объясняло такой контакт.

— К счастью, нет. Твоя мама — менталист, — ошарашил он. — С очень слабым, но полноценным даром.

—

Ничего себе… — Исса потерянно уставилась в пространство, пытаясь привыкнуть к новому обстоятельству. — А зачем вы это скрывали?

— Скорее, не афишировали, — возразил отец неловко. — Она с детства бегала от дара, не хотела развивать, из-за этого было очень много проблем. Рисса очень не любит об этом разговаривать и вспоминать, эти способности тяготят её, ну и все привыкли делать вид, что ничего такого нет. У вас с братом дар не проявился, мы всей семьёй и решили — чего зря её тревожить! А видишь, оказывается, частично всё-таки передался…

— И о чём ты советовался с Книжником?

— Как помочь ей справиться с даром, стабилизировать его и научиться мирно сосуществовать. Она очень мягкая, нежная, а этот дар требует железной воли. — Отец грустно улыбнулся. — Я же в неё с первого взгляда влюбился и решил — даже если не ответит взаимностью, хотя бы попробую помочь. Ну а пока помогал, как-то мы с ней сблизились… — улыбка заметно потеплела.

— И что сделал Цитрин? — нахмурилась Исса.

— Он с ней несколько месяцев возился, какие-то там техники показывал, мне объяснял, как правильно с ней держаться, чтобы не травмировать ещё больше. Эмиссара от надзора пропесочил так, что они больше к нам и не совались…

— Какого эмиссара?

— Риссу пытались уговорить развивать дар и работать. В надзоре служат очень упорные и дотошные, от них сложно избавиться, если прицепились. Они действуют очень вежливо, очень корректно, но безумно утомительно. Ни у меня, ни у её родителей не выходило, а Цитрин очень доходчиво объяснил. Уж не знаю как.

— Надо же. А меня всё расспрашивал, откуда у меня мог взяться дар! Выходит, сам прекрасно знал? И ничего не сказал ведь! — она раздражённо тряхнула головой.

— Исса, это было больше двадцати лет назад, — улыбнулся Сурт. — Он наверняка уже забыл.

— Ясно. То есть ты на его стороне, и спрашивать совета, как от него избавиться, бесполезно? — змея попыталась улыбнуться, но от этого откровения стало горько и перехватило дыхание.

— Успокойся, Солнышко. — Отец слишком хорошо знал её, да и жизнь с менталисткой приучила к чуткости в достаточной степени, чтобы заметить обиду. Крепко обнял обеими руками, прижал к себе. Мгновение поколебавшись, Исса обмякла, уткнулась лбом в его плечо и зажмурилась. — Не собираюсь я тебя сватать. И рассказал я не для того, чтобы ты чувствовала себя обязанной, в Пустоту такие обязательства! Просто раз уж у тебя появились способности, глупо скрывать причину. А что до Цитрина... Ну хочешь, я попробую с ним поговорить? Если тебе настолько неприятно его внимание, должен же он понять! Может, за годы Книжник изменился, но я не думаю, что настолько.

— А это поможет?

— Не попробуем — не узнаем.

— Не надо, — поколебавшись, всё-таки решила она. — Это как-то по-детски, жаловаться папе.

— Ну ты изначально

собиралась пожаловаться, нет? — поддел Сурт.

— Не пожаловаться, а совета спросить, — возразила она. Выпрямилась, немного отстраняясь; отец не стал удерживать. — Такое ощущение, что вся эта ситуация только меня и смущает. И Ямана. С чего он вдруг ревновать вздумал? Никогда за ним такого не водилось. Вот ты маму ревновал?

— Ещё как, — уголками губ улыбнулся он. — И сейчас ревную. А что Яман натворил?

— Да он дракона побить пытался! Правда, Цитрин неожиданно сумел за себя постоять и сломал ему нос… Не смешно, — проворчала она, но губы против воли тоже растянулись в улыбке. — Но да, это выглядело впечатляюще, учитывая разницу в размерах. Хотя я всё равно не понимаю, что на него нашло. Может, ему рассказали какую-нибудь гадость? И он поверил?..

— Твой Яман… — Сурт поморщился и махнул рукой. — Да ну, опять скажешь, что я тебя кому-то сватаю.

— Да говори уж! — попросила она и подбодрила, видя колебания: — Па?

— Ревнуют, когда боятся потерять. Я привык бояться потерять твою мать, и не потому, что не доверяю, а потому, что… Она слишком нежная и хрупкая для этого мира. Поэтому я ревную не только к мужчинам, а вообще — ко всему. От страха. А если раньше кентавр не боялся, а теперь вдруг начал, значит, только сейчас почувствовал угрозу. Появился человек, которому плевать на его мнение и его кулаки и который искренне восхищается тобой. Он в глубине души понимает, что сам так не может, и боится, что ты сравнишь и выберешь. Да ладно, не хмурься! Я сразу считал, что этот Яман тебя не достоин, и этот случай показателен. Согласись, тебе ведь тоже не понравилось его поведение.

— Да уж. — Спорить с этим было сложно. — А поведение Цитрина тебе нравится?

— Солнышко, давай не будем, — устало поморщился он. — Решать всё равно тебе, а ты у меня упрямая и самостоятельная, тут лезть — только вредить. Но всё же один совет дам. Поменьше думай, кто там что скажет, что прилично и правильно, а что нет. Главное, чтобы тебе было хорошо. Я очень горжусь тем, какая ты у меня выросла честная и порядочная, думающая о людях, но о себе тоже не надо забывать. — Он обнял дочь за плечи. — Бывают ситуации, когда обязательно кто-то будет несчастен в итоге. Не бери всё это несчастье себе, люди вокруг тоже способны выдержать несколько неприятных минут. Выберешь кентавра? Хорошо, мы с мамой пожелаем тебе счастья. Выберешь Цитрина? Мы порадуемся за тебя и благословим. А может, ты вообще решишь, что они оба придурки, и через пару лет найдёшь того самого, единственного и неповторимого. У тебя вся жизнь впереди, Солнышко, не надо ломать её просто назло кому-то!

— Последний вариант мне всё больше нравится с каждой минутой, — она со смешком склонила голову отцу на плечо. Прикрыла глаза, ощутила лёгкий поцелуй в макушку, вдохнула слабый лимонно-свежий запах его одеколона — лёгкий, привычный, неизменный, который обожала мама, — и улыбнулась. — Спасибо. Я очень-очень тебя люблю.

— И я тебя люблю, Солнышко. И мама тоже.

— А всё-таки, откуда ты узнал, что у нас тут происходит? — через несколько секунд заговорила Исса, вспомнив, что ещё её смутило во всём происходящем. — Не от Цитрина же!