Морально безнравственные
Шрифт:
А мне этого совсем не хочется, учитывая приставленное лезвие к моей коже.
— Для себя. Я сделал все это для себя. — Я поднимаю подбородок, с гордостью нося свою вновь обретенную уверенность. Разве это так много — просить один день… всего один день, чтобы почувствовать себя красивой?
— Правда? — в его голосе звучит зловещее веселье, но только я не понимаю смысла шутки.
— Да.
— Хочешь сказать, что не собиралась трахаться с кем попало? Что ты там говорила… — он театрально хмурится, — тебе было одиноко, —
Поднимая руку, я сильно бью его по лицу. Его единственная реакция — язвительный смех, а затем он снова прижимается ко мне, обхватываю пальцами мою шею.
— Где он тебя трогал? Будь честной, жена, и мы сможем закончить это быстрее, — гнев, исходящий от него, почти осязаем, и, хотя мои ноги дрожат, я стараюсь не показывать свой страх.
— Нигде, — едва успеваю произнести я, как его рука поднимается вверх и зажимает мою челюсть между двумя пальцами, заставляя меня посмотреть на него.
— С того места, где я стоял, все выглядело иначе, — комментирует он, черты его лица снова меняются от гнева к более спокойной беззаботности. — Насколько сильно ты хочешь, чтобы тебя трахнули? — он снова двигает ножом, на этот раз разрезая мою кожу прямо над ключицей. Я не вздрагиваю, хотя мне хочется. Я просто не позволяю своему взгляду отклониться от его.
Не показывай страха!
— Я не хочу. Но спасибо за предложение, — отвечаю я, пытаясь вернуть себе хоть толику самообладания.
Я чувствую, как маленькая струйка крови стекает по коже. Энцо опускает голову ниже, и его язык выскальзывает, чтобы поймать капли. Он всасывает их в себя, обжигая рану.
Шок — это преуменьшение того, что я чувствую, особенно когда он поднимает руку к моему лицу и проводит по ней ножом. На коже появляется порез, и кровь тут же выходит наружу.
Он приставляет свою ладонь к моему рту, и вязкая жидкость стекает по моим губам.
— Соси, — приказывает он, а я только качаю головой. — Соси, — повторяет он снова, с большей силой, его рука протискивается сквозь барьер моих губ. Несколько капель крови попадают мне в рот, но, когда он опускает руку, я выплевываю ее ему прямо в лицо.
Ну вот и получил, придурок!
Он реагирует не так, как я ожидала. Его язык проскальзывает мимо губ, чтобы слизать смесь крови и слюны с его лица, выражение его лица бросает мне вызов, требуя большего.
Затем его рука опускается еще ниже, пока не накрывает порез, который он только что оставил.
— Ты стала моей в тот момент, когда я влил свою кровь в твое тело, маленькая тигрица. Я дал тебе свою жизненную силу и взамен привязал тебя к себе. Это значит, что никто, абсолютно никто, не прикоснется к тебе.
Он кружит ладонью по моей ране, смешивая нашу кровь.
Я могу только смотреть в благоговении на него… на безумца передо мной.
— Я думал, что могу отпустить тебя, — его голос едва слышен, кажется, он размышляет сам с собой. Он засовывает нож под лиф моего
— Что? — мои глаза расширяются, когда я вижу, как он держит меня одной рукой, а другой срезает одежду с моего тела.
— Ты хотела, чтобы тебя трахнули, маленькая тигрица. Поздравляю, наконец-то ты исполнишь свое желание.
Последним рывком он стягивает с меня платье, разрывая его до конца. Его руки больше не на мне, и я пользуюсь этим, медленно отступая назад.
Но он — хищник на охоте, и вскоре становится ясно, что, что бы я ни сделала, мне не удастся избавиться от него.
Я ударяюсь коленями о кровать и падаю на спину.
Он тут же оказывается на мне, и его нож разрезает последний клочок материи, прикрывающий мое тело.
Голая… Я полностью обнажена перед ним. По его милости.
Его глаза дико блуждают по моему телу, задерживаясь на шраме от выстрела, а затем на новом порезе, который он оставил на мне. Он опускает глаза ниже, на мою грудь, живот и самое сокровенное место.
Не обращая внимания на его пристальный взгляд, я срываю простыню с кровати, чтобы накрыться ею.
— Ты можешь убежать, но не можешь спрятаться, — говорит Энцо, выражение его лица лишено эмоций. Он быстро снимает рубашку и брюки, и в мгновение ока оказывается таким же голым, как и я. Его член гордо торчит между ног, его эрекция огромна.
Мои глаза расширяются от осознания.
Меня трахнут. В буквальном смысле.
Я вскарабкиваюсь обратно на кровать, но мои усилия напрасны, так как он обхватывает мои лодыжки руками, притягивая меня к себе.
Он накрывает мое тело своим, кожа к коже. Кончик его носа касаться моей кожи, перемещаясь вверх и вниз по шее. Я замираю, не зная, чего ожидать.
— Энцо, пожалуйста, не надо. Не так, — я беру его лицо в свои руки, надеясь, что он увидит мольбу в моих глазах.
Он, кажется, не слышит меня, раздвигая мои ноги и прижимаясь ко мне.
И я чувствую его там — горячего, пульсирующего, угрожающего и в то же время возбуждающего.
Боже, меня тошнит.
И ему так же плохо, как и мне, когда он подается вперед, проникая в меня одним толчком. Я закрываю глаза и выгибаю спину, с моих губ срывается вздох. Мои стенки напрягаются и растягиваются, пытаясь принять его размеры, оставляя после себя жгучее ощущение. Обхватываю руками его плечи, впиваясь ногтями в них.
Это больно, но в то же время приятно.
Он так глубоко проник в меня, что мне хочется, чтобы он никогда не выходил.
Я чувствую его горячее дыхание на своем лице, его лицо искажено чем-то сродни боли.
— Теперь ты чувствуешь себя как мародер? Берущим то, что не принадлежит тебе? — спрашиваю я его, эти слова должны были осудить его, но мое тело лишь желает, чтобы он пошевелился — трахнул меня так сильно, чтобы мне было больно.
— Нет, — он гладит мои волосы, в его глазах мелькает подобие эмоций, — я чувствую себя единственным мужчиной, который когда-либо будет внутри тебя. Единственный мужчина, который когда-либо узнает, каково это, — он делает паузу, полностью выходя из меня, прежде чем снова войти, — трахать твою тугую киску.