Морально безнравственные
Шрифт:
В тот момент мой мозг перестал работать. Я помню только, как ярость, не похожая ни на что, что я когда-либо чувствовал в своей жизни, пылала в моих венах, требуя выхода.
И тогда я схватил мужчину и не останавливался, пока его кровь не запеклась на моих руках. Но даже тогда этого было недостаточно. Я всадил пулю прямо в его череп, не обращая внимания на реакцию окружающих.
Мое сознание было сосредоточено на одном — кто-то трогал мою жену. И за это придется заплатить.
Я схватил Аллегру и привел ее
Образы перемешались, и я помню только отрывки, а не связное повествование.
Но одно я знаю точно.
«Энцо, пожалуйста, не надо. Только не так».
Если Аллегра не ненавидела меня раньше, то теперь точно ненавидит. А я? Я с радостью вложил бы ей в руку пистолет, чтобы она смогла отомстить.
Но я до сих пор не понимаю, как я могла сделать что-то подобное. Я видел свою сестру и последствия ее изнасилования.
Черт, у меня есть свои собственные демоны, с которыми я должен бороться.
И поэтому я знаю, что никогда бы не взял ее против ее воли. Боже, я приложил все усилия, чтобы не трахнуть ее.
Вытащив телефон, я набираю номер знакомого, который работает в токсикологической лаборатории.
— Мне нужен анализ крови, — я сообщаю ему несколько деталей. Я быстро принимаю душ и переодеваюсь, прежде чем отправиться к нему домой.
Я чувствовал себя таким неестественно злым, что я точно знаю, что был близок к массовому убийству — особенно когда увидел руки того мужчины на Аллегре. То, что я остановился перед ним, просто удивительно. Черт, то, что Аллегра осталась невредимой — просто чудо.
Подождите… Она в порядке?
Стыд жжет мое нутро при мысли о том, что она смотрит на меня с ненавистью в глазах.
Заслуживаю ли я лучшего? В памяти всплывают воспоминания о прошлой ночи, и этого достаточно, чтобы сделать меня злодеем в этой истории — монстром, который не остановился, когда она сказала «нет».
Боже, Аллегра… Что еще я с тобой сделал?
Я почти боюсь узнать.
Когда уже собираюсь уходить, я вижу, как Ана выходит из комнаты, поэтому отвожу ее в сторону и расспрашиваю о состоянии Аллегры.
— Мне показалось, что она в порядке. Удивительно, что она так долго продержалась, — качает она головой, а потом ее глаза расширяются, и она понимает, что что-то упустила.
— Что ты имеешь в виду? — сразу же спрашиваю я, уверяя ее, что с ней ничего не случится. — Я просто хочу знать правду.
— Синьора Лючия была немного… — она оглядывается вокруг, прежде чем опустить голову, чтобы прошептать мне.
Я слушаю с тяжелым сердцем, пока она рассказывает обо всех случаях, свидетелем которых она была, о том, как мать специально издевалась и высмеивала Аллегру.
Постепенно в моем сознании вырисовывается
Я благодарю Ану за искренность и выхожу из дома.
— Черт! — я бью кулаком по рулю. — Блядь! Блядь! Блядь!
Что я с ней сделал?
Неудивительно, что она хотела жить отдельно. Она жила в аду.
А я просто… позволил этому случиться.
У меня берут кровь, и мой собеседник сообщает мне, что до получения результатов пройдет некоторое время, но он свяжется со мной, как только они будут у него.
— Из того, что ты мне рассказал, ясно, что кто-то накачал тебя наркотиками, — говорит он, когда я ухожу. — Теперь осталось выяснить, какие именно наркотики были использованы.
Его собственная гипотеза подтверждает то, что я уже думал, поэтому, возвращаясь домой, я думаю только о том, как встретиться с Аллегрой.
Желая выложить все начистоту, решаюсь на прямую конфронтацию.
Постучав в ее дверь, я открываю и вижу, что она сидит у себя в ванной, расчесывая слегка влажные волосы.
Подойдя к ней сзади, я беру расческу из ее рук и провожу ею по волосам. Она пристально смотрит на меня через зеркало, когда я, наконец, набираюсь смелости и говорю.
— Мне нравились твои волосы раньше, — это первое, что вылетает из моего рта, и я почти стону от своего выбора слов.
— Твоя мама была права. Мне нужны были перемены, — отвечает она, но ее лицо не выдает никаких эмоций.
Я исподтишка оцениваю ее тело, ища любые признаки того, что я, возможно, был слишком груб с ней.
Черт! Если бы я только мог вспомнить…
— Ты никогда не должна слушать мою мать, — говорю я, и ее глаза сужаются. — Ты все еще красива. — Я быстро вношу поправку, не желая, чтобы она подумала, что я критикую ее внешность.
Ее рука накрывает мою над расческой, и она останавливает меня, поворачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты не должен лгать мне, Энцо. Это единственное, чего ты никогда не должен делать, — ее пальцы касаются моих, когда она отводит руку, но я быстро ловлю ее, опускаясь перед ней на колени. Я беру обе руки в свои и подношу их к губам.
— Ты прекрасна для меня, Аллегра, — говорю я ей искренне. Самая красивая. — Не сомневайся в этом.
Она насмехается, ироничная улыбка рисует ее черты.
— Это говорит чувство вины? За то, что ты сделал? — она наклоняет голову в сторону, приподнимая бровь, изучая меня. — Не беспокойся. Я прощу тебя, если ты больше никогда не будешь говорить мне такую ложь.
Мои глаза слегка расширяются, когда она вскользь упоминает о прошлой ночи, как будто это пустяк, ее черты лица настолько бесстрастны.