Морально безнравственные
Шрифт:
Нечасто кто-то говорит со мной на более интеллектуальные темы — особенно мужчина. Поэтому я чувствую потребность показать ему, что я не какая-то дурочка. Что я могу думать самостоятельно.
— Это очень интересно. Расскажи мне еще, — подбадривает он меня, и на моем лице расплывается огромная улыбка.
Шампанское только улучшает мои навыки общения, и я продолжаю болтать о Перикле и чуме, не замечая, как он продолжает приближаться ко мне. Или как его руки касаются моих обнаженных рук, его ладонь медленно спускается по моей спине
Это достаточно отрезвляющая мысль, чтобы попытаться оставить между нами какую-то дистанцию. Но ему это не удается.
Прижимая меня к перилам балкона, мы находимся далеко от толпы, чтобы никто не мог нас услышать, и достаточно уединенно, чтобы никто не мог нас увидеть.
— Прошу меня извинить, — говорю я и делаю шаг мимо него, ситуация слишком неудобная, чтобы мне было приятно.
— Так, куда это ты собралась, принцесса, — шепчет он мне в волосы, так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже.
— Отпусти, — я стиснула зубы, удивленная тем, что он пытается сделать что-то подобное в моем собственном доме, в присутствии стольких других людей.
— Теперь не стесняйся, — говорит он, приземляясь губами на мою щеку.
Я вздрагиваю от отвратительного ощущения слюны на моей коже и продолжаю давить на него.
Затем он исчезает.
Мои глаза расширяются, когда я вижу, как разозленный Энцо хватает мужчину за воротник и тащит его в центр бального зала.
Нет… он не может…
Я бегу за ними, но становлюсь свидетелем сцены, снятой для фильмов ужасов.
Энцо начинает наносить удары по лежащему на полу человеку, костяшки его пальцев окрашиваются кровью, и он продолжает наносить удары. Лицо мужчины превращается из человеческого в неузнаваемое месиво, его слова превращаются в бессвязные крики боли.
Мы вздрагиваем, люди просят его остановиться, но никто не решается вмешаться.
Он и не останавливается.
Он продолжает избивать его, пока тот не перестает двигаться. Глаза Энцо пусты, когда он достает пистолет из пояса своих брюк, целясь в голову мужчины.
Я инстинктивно закрываю глаза, когда выстрел раздается в комнате, а затем открываю, чтобы увидеть море красного цвета. Лужа крови собирается вокруг тела, медленно увеличиваясь, пока не достигает моих ног.
Я делаю шаг назад, чувствуя легкое головокружение — как от шампанского, так и от того, что наблюдаю кровавую бойню на моих глазах.
— Вы идете со мной, мадам, — слышу я резкий голос Энцо в своих ушах, и не успеваю опомниться, как меня перекидывают через его плечо, когда он выходит из бального зала.
Глава 16
Аллегра
— ОТПУСТИ МЕНЯ, — я бью ногой по его спине, но его хватка слишком сильна на моем теле.
Только когда мы добираемся до моей комнаты, он опускает меня на кровать и поворачивается, чтобы закрыть за собой дверь.
Кровь
Эта сторона Энцо пугает меня…
Крепко держась за платье, встаю с кровати и пытаюсь пройти мимо него. Я не хочу находиться рядом с ним, когда он в таком состоянии.
— Что я тебе сказал? — его голос низкий, в нем слышна опасность.
— Энцо, ты перебрал с алкоголем? — я пытаюсь разрядить обстановку, и по мере того, как я приближаюсь к нему, чувствую запах алкоголя на его дыхании. И вижу, что его глаза не обычного потрясающего зеленого цвета, который я полюбила, а бурного изумрудного, черные зрачки расширяются и поглощают то, что осталось от радужки.
Он не выглядит нормально. После демонстрации в бальном зале он не в порядке.
— Что я тебе говорил, Аллегра? — он хватает меня за запястье, прижимая к своей груди.
Я выпила достаточно шампанского, чтобы оно вскружило мне голову, но, когда я смотрю в его глаза, излучающие опасность, мой разум мгновенно проясняется.
— Отпусти меня, Энцо. Мы можем поговорить завтра, — мои слова мягки, и я надеюсь достучаться до той его стороны, которая еще не совсем исчезла.
— Любой, кто прикоснется к тебе, перестанет существовать, — повторяет он прежнее обещание, его тон резкий, но ленивый, почти как у хищника, играющего со своей добычей.
— Что я тебе не сказал… — он сбивается, проводя окровавленной рукой по моей шее и лицу, размазывая по мне кровь, — так то, что я сделаю с тобой, если это когда-нибудь случится.
Он делает шаг вперед, и я вынуждена сделать шаг назад. Вальс страха сопровождает меня, пока я ищу выход, но он не дает мне его.
Одна рука обхватывает мою шею, а другая достает из кармана нож.
Я округляю глаза от страха, когда вижу, как он проверяет лезвие, мягко проводя им по моей коже.
— Не думаю, что я говорил тебе, жена, — его тон насмешлив, когда он смотрит на меня сверху вниз, жестокость омрачает его черты, — но сегодня ты выглядишь чрезвычайно красивой. — Нож продолжает свое восхождение по моей коже, преодолевая барьер одежды, холодный край лезвия медленно, но уверенно углубляется в плоть, но не режет.
Я замираю, по спине пробегает дрожь.
Кто этот Энцо?
— Скажи мне, — тянет он, наклоняя голову в сторону, чтобы оценить меня — изучить ужас на моем лице, когда делает вид, что впивает острое лезвие в мою кожу, а затем переворачивает нож, — для кого ты его надела? — он кивает в сторону моего платья. — А как насчет этой гребаной глины, которую ты нанесла на свое лицо? Для кого ты ее намазала? — его слова становятся все более акцентированными — признак того, что он выходит из себя.