Морально противоречивый
Шрифт:
— Я же говорила, что она здесь, — говорит одна из других девушек с самодовольным выражением лица.
Крессида смотрит на меня со злобой во взгляде, и я инстинктивно делаю шаг назад.
— Она думала, что сможет убежать от нас, — ехидно говорит она, оглядывая меня с ног до головы. Скорее всего, Крессида ищет синяки с прошлого раза.
Я качаю головой и стараюсь отойти как можно на большее расстояние между нами. Я делю шаг назад, пока не упираюсь в холодный металл гроба, цепляясь руками за него для поддержки.
—
— Ассизи, Ассизи, когда же ты научишься? — она подходит ко мне ближе, кладя руку на мой подбородок, чтобы поднять мою голову вверх и приблизить мои глаза к своим. — Здесь о тебе никто не заботится. Мать-настоятельница, наверное, дала бы мне подарок за то, что я указала тебе твое место. В конце концов, мусору место только в одном месте, — ухмыляется она, нависая ртом над моим ухом, — на помойке.
Она слегка толкает меня в плечо, но мне уже некуда бежать, поэтому я пытаюсь обойти ее.
— Почему ты так со мной поступаешь? Что я тебе сделала? — моя нижняя губа дрожит, когда я представляю все, что они могут сделать со мной — уже предвкушая боль и унижение.
— Почему? — она смеется, ударяя меня один раз по лицу. Я быстро поворачиваю голову, чтобы избежать этого, но кончики ее пальцев все равно касаются моей правой щеки. Вслед за этим ее вторая ладонь с силой ударяет меня по левой щеке.
Я поморщилась от боли и опустила голову, надеясь, что моя покорность заставит ее сжалиться надо мной.
— Потому что могу. Ты такая жалкая, что слишком весело наблюдать за страхом в твоих глазах, — и для того, чтобы доказать свою точку зрения, она продолжает бить меня.
Я поднимаю руки, пытаясь отразить часть ударов, но они все равно задевают мою кожу, оставляя после себя жжение.
— Оставь меня в покое! — кричу я, не в силах больше терпеть. — Просто… оставь меня в покое, — я подавляю рыдание до невыносимой боли.
— Девочки, идите посмотрите. Ассизи заговорила в ответ.
Другие девушки начинают смеяться, подходят ближе и встают в круг вокруг меня.
— Ты хочешь, чтобы я оставила тебя в покое, Сиси? — спросила она, насмехаясь над прозвищем, которое дала мне Лина.
— Оставь меня в покое, — повторяю я, хотя прежняя уверенность почти исчезла. Пять девушек окружают меня, что я могу сделать?
— Что вы скажете? Может, оставим ее в покое? — спрашивает Крессида, и остальные хихикают.
— Можно. Все равно уже почти комендантский час, — отвечает другая, и остальные, кажется, соглашаются.
Я зажмуриваю глаза, и облегчение начинает наполнять меня, когда я понимаю, что у них нет времени, чтобы сделать со мной больше.
— Ты права, — говорит Крессида,
Падая, я пытаюсь отползти от них, но одно движение руки Крессиды, и остальные девушки оказываются на мне, удерживая.
— Мы не можем пропустить комендантский час. Но Сиси может, — она коварно улыбается, кивая своей подруге, чтобы та помогла ей.
Я в ужасе смотрю, как они отпирают замок от гроба, обе толкают верхнюю часть, пока та не поддается, и в гробу образуется отверстие.
В ужасе я мотаю головой, пытаясь освободить свои руки и ноги от их хватки.
Нет… нет!
Когда крышка наполовину отодвинута, Крессида скривила лицо в отвращении:
— Ха, этот запах… — затем ее лицо медленно превратилось в удовлетворенное. — Идеально для Ассизи.
Девушки начинают поднимать меня, пока я пытаюсь брыкаться, но ничего не получается.
Вскоре меня бросают в гроб, я приземляюсь спиной на что-то твердое, и в маленьком пространстве раздается хруст костей.
Я дрожу с головы до ног, но не смею пошевелиться, боясь того, что могу увидеть.
— Сладких снов, дорогая Сиси, — самодовольно смотрит на меня Крессида.
Они медленно закрывают крышку, и весь мир погружается во тьму.
Я замираю на месте, ожидая, пока они уйдут. После этого пытаюсь выбраться.
Но как только эта мысль приходит мне в голову, я слышу скрежет задвижки. Мои глаза расширяются в неверии.
— Это не реально. Это не реально, — шепчу я себе. Но когда я двигаюсь всего на пару сантиметров вправо и натыкаюсь на твердый предмет, это вдруг становится очень реальным.
— Успокойся. Мне нужно успокоиться, — говорю я вслух, надеясь, что шум поможет мне сосредоточиться на чем-то другом, кроме страха.
Я вдыхаю и выдыхаю, позволяя своей руке блуждать вокруг. Я едва видела, что было внутри, когда меня туда бросили, и, возможно, так даже лучше.
Запах такой же, как описала Крессида… гнилой. Он старый и затхлый, и есть что-то такое, что заставляет меня затаить дыхание от отвращения.
Я двигаюсь и чувствую какой-то материал, а также то, что представляю себе, как кость.
Человеческая кость!
Из всех вещей, которые они делали со мной на протяжении многих лет, эта самая экстремальная.
Паника овладевает мной, когда я представляю, что навсегда заперта в этом гробу.
Что, если они доведут свою выходку до крайности? Что если они думают, что никто не будет скучать по мне, и просто… забудут меня здесь?
Это был не первый случай, когда кто-то просто исчезал из Сакре-Кёр, и никто не обращал на это внимания. Была Делайла, которая пробыла здесь всего год, а также близнецы, Кэт и Крис, которые исчезли в одно и то же время. И никто больше не вспоминал о них. Как будто их вообще не существовало.