Морально противоречивый
Шрифт:
— Что?
— Он не… нормальный, — говорит он смущенно.
— Замечательно, ведь я тоже не нормальный.
— Дело не в этом. Просто… он затворник и редко проводит церемонии для посторонних, — продолжает он.
— Тогда мы идем к другому, — я почти закатываю на него глаза. Неужели он не видит, что я тороплюсь. Чем быстрее я увижу этого шамана и возьму свои проблемы под контроль, тем быстрее я смогу вернуть Сиси в свои объятия.
— Влад, — вздыхает он в отчаянии. — Другого нет. Я же сказал тебе. Никто не хочет с тобой работать. Todos creen que eres lleno de energia negativa. Nadie quiere trabajar contigo. Ni si quera quieren acercarce a ti. El viejo es el uniqo que queda (Все
— Отлично. Что мне нужно сделать, чтобы убедить этого старика взять меня к себе?
— Он решит, когда увидит тебя. Он… — Хоакин покачал головой. — Он может быть затворником, но это потому, что он слишком силен. Он видит то, чего не видят другие, и это слишком подавляюще для него.
— Тогда давай поедем туда. Я же сказал тебе по телефону, что тороплюсь.
— С такими вещами не спешат, Влад, — укоряет он, — Старик расскажет тебе больше, и он решит, брать тебя или нет. — Его тон говорит мне, что спорить будет бесполезно. Поэтому я просто киваю, и мы продолжаем путь в отель.
Сменная одежда, хорошо упакованный рюкзак с достаточным количеством еды на несколько дней, и мы готовы отправиться в путь на следующее утро.
Тем временем я узнаю новые интригующие факты об этом шамане, которого все называют el viejo (старик). Один из самых могущественных шаманов в Перу, он один из немногих, кто, по слухам, может видеть, как человеческие, так и духовные измерения.
Конечно, я изо всех сил стараюсь не фыркать каждый раз, когда Хоакин начинает рассказывать о его способностях.
— Он увидит твой скептицизм насквозь, — говорит он мне, когда мы начинаем наше путешествие.
— Ты должен знать, что я делаю это не потому, что верю в это. Это просто мой последний шанс.
— Тогда, возможно, мы напрасно совершаем это путешествие. Старик будет знать. И это лечение только для тех, кто чувствует признание, — ворчит он, явно не впечатленный моим непониманием их традиций.
— Ты знаешь, что я не хочу тебя обидеть, Хоакин, — обращаюсь я к нему игривым тоном, — но я человек науки. Конечно, ты можешь понять, как эти утверждения выглядят с моей стороны.
— И тем не менее, ты здесь, желая извлечь выгоду из этих утверждений.
— Пробы и ошибки, ничего больше, — улыбаюсь я, — Я просто проверяю достоверность, хотя наука, стоящая за этим, в лучшем случае хлипкая.
— В этих растениях есть химические вещества, которые, как было показано, помогают при психическом расстройстве, — отвечает он.
— Я согласен. Но есть большая разница между некоторыми преимуществами и моментами, меняющими жизнь, как утверждают некоторые.
— Тогда тебе просто придется посмотреть, — пожимает он плечами, —
Начиная с Ману, нам придется сойти с проторенной тропы вглубь тропического леса. По словам Хоакина, жилище старика находится где-то недалеко от границы с Бразилией.
Путешествие должно занять пару дней с несколькими остановками между ними.
Из-за влажности в воздухе трудно дышать, прямой солнечный жар мешает мне. Хоакин привык к такой погоде и к походу в тропический лес, поэтому для него это проще простого.
Мы идем почти десять часов, и Хоакин становится все более добродушным, когда начинает общаться с дикой природой, рассказывая мне истории и факты о каждом животном.
Я выбрал его удачно.
Как и ожидалось, как бывший рейнджер, он хорошо знаком с местностью и опасностями.
Когда солнце садится, мы, наконец, делаем перерыв, разбивая лагерь рядом с огромным деревом капок.
— Почему сейчас? — спрашивает Хоакин, когда мы сидим вокруг небольшого костра и жарим мясо, которое мы взяли с собой. — Я знаю тебя уже много лет, Влад, и ты никогда не подавал никаких признаков того, что хочешь измениться.
— Разные обстоятельства, — пожимаю я плечами.
Хоакин был первым, кто предложил обратиться к шаману для решения моих проблем, назвав основной причиной моих приступов разрыв между сердцем и психикой. Я не согласился, в конце концов, мое сердце — это всего лишь орган, который перекачивает кровь. Ни больше, ни меньше. Да, оно поддерживает мою жизнь, но оно не диктует ничего другого.
Но, возможно, я ошибался.
Раньше я никогда не понимал, что такое сердечная боль, сердечные страдания или что-либо связанное с сердцем. Почему может болеть совершенно здоровый орган? С биологической точки зрения единственным объяснением может быть только начинающийся инфаркт или какое-то сердечное заболевание.
Но сейчас…
Я закрываю глаза и вижу Сиси, все ее тело покрыто синяками и следами укусов, из ран льется кровь. Она выглядела избитой и на грани потери сознания.
И впервые мое сердце болело.
Словно трещина, медленно начинающаяся с одного конца и доходящая до другого, я почувствовал, как молния прошла через этот орган, который должен только перекачивать кровь. Моя грудь внезапно стала тяжелой, и мне стало трудно дышать.
Сердечная боль.
Мне понадобилось три десятилетия, чтобы понять, что такое сердечная боль.
И это чертовски мучительно!
Учитывая, что мои болевые рецепторы на девяносто процентов заглушены, эта боль отозвалась во всем моем теле. Как я не сдался под ее тяжестью, я не знаю.
— Что могло измениться, чтобы могучий Супай попросил о помощи? — шутит он.
— Перестань называть меня так. Я не демон, — отвечаю я с улыбкой на лице.
— Спорно, — пожимает он плечами. — Ты все еще не ответил на мой вопрос.
— Я наконец-то нашел то, ради чего стоит жить, — говорю я, избегая дальнейших вопросов на эту тему.