Морально противоречивый
Шрифт:
Я наклоняю голову, отвечая на его пристальный взгляд своим, мои глаза встречаются с его, удерживая контакт. Раздраженный, он быстро отводит глаза.
— Посмотри на него и скажи мне, что он нормальный, — продолжает отец, указывая на меня пальцем.
Я не реагирую, так как меня не волнует его мнение. Когда я оглядываю комнату, мой взгляд останавливается на металлическом блеске. Мысленно прикидываю время и количество движений, которые мне потребуются, чтобы дотянуться до него.
— Что-то не так с его глазами, говорю тебе, — произносит отец, и мое внимание мгновенно переключается
С тех пор, как вернулся.
Я не реагирую, когда он внезапно подносит свои пальцы к моему лицу и дважды щелкает ими. Не моргая, поворачиваю голову в его сторону, с любопытством разглядывая его.
— Видишь? Он бездушный. Что бы они с ним ни сделали… — отец прерывается, качая головой. Доктор быстро заверяет его, что я совершенно здоров и что это может быть остаточная травма.
— Травма, черт возьми. Он не разговаривает! Только и делает, что таращится на меня, как гребаный немой! — восклицает отец, вскидывая руки вверх и снова расхаживая по комнате.
Доктор подходит ближе, прищуривается, глядя на меня, как бы побуждая что-то сказать.
Я с раздражением наблюдаю, как он замедляет речь и использует слишком упрощенные слова, как будто я умственно отсталый.
Он слегка хмурится и поднимает руку, чтобы проверить мою шею. Он почти дотрагивается до меня, но я ловлю его пальцы в воздухе, откидывая назад, пока тот не вскрикивает от боли.
Одно быстрое движение, и острый, стальной предмет оказывается в моей руке. Доктор даже не успевает среагировать, как лезвие соприкасается с его кожей. Под его челюстью появляется порез от уха до уха, и кровь вытекает струей, как реактивная, окрашивая меня в красный цвет с головы до ног. Тело доктора с грохотом падает на пол, и мой отец вскидывает голову, его глаза расширяются от ужаса.
Одной рукой он массирует виски, а другой — лоб, одновременно проклиная всевозможные ругательства.
А я?
Я смотрю только на красный цвет крови, он такой завораживающий и напоминает мне о чем-то.
Жидкость стекает по моему лицу, ощущение ее на коже опьяняет и освобождает.
Я закрываю глаза, сосредотачиваясь на этом ощущении. Медленно облизываю языком губы, пробуя запретную субстанцию и наслаждаясь металлическим привкусом.
Такой знакомый…
— Ты гребаное чудовище, — выплевывает отец. Я открываю глаза, чтобы посмотреть на него со скучающим выражением лица, и это, кажется, еще больше разжигает его гнев, поскольку он начинает швырять в меня вещи.
Одна кружка попадает мне в голову.
Это должно было вызвать ослепительную боль, но она приглушена моими уже мертвыми болевыми рецепторами. Моя кожа лопается и разрывается, и из нее вытекает еще больше красной жидкости. Она стекает по моему лицу, покрывая ресницы и ослепляя правый глаз.
Отец тяжело дышит, его взгляд прикован к ране у линии моих волос. Медленно его глаза находят мои, и мы смотрим друг на друга в сдерживаемой битве воли.
— Боже! — шепчет он, прикладывая три пальца ко лбу, а затем спускаясь к
Я облегчаю его решение, спрыгиваю с кровати и направляюсь к нему, не сводя с него взгляда. Переплетая свои пальцы с его, достаю пистолет и направляю его себе в голову, холодный приклад соприкасается с моей плотью.
— Давай! — рявкаю я, мой голос дрожит от непривычки. Свожу брови вместе, призывая его сделать это. Убить меня. — Убей меня, — снова произношу я, и его глаза расширяются от шока, а рука крепко сжимает рукоятку, вырывая у меня пистолет.
— Приведи себя в порядок, — бормочет он, выходя из комнаты.
Сделав глубокий вдох, я позволяю себе на мгновение почувствовать разочарование, прежде чем вернуться к трупу доктора.
Отец, возможно, не знает об этом, но он только что оставил мне подарок. И я планирую воспользоваться им в полной мере.
Спустя несколько часов появляются охранники отца и застают меня по локоть в грудной полости доктора, пока я реорганизую его органы.
?
— Мы не можем позволить ему остаться здесь, Дима, —шепчет мама отцу, думая, что я их не слышу. Я поворачиваю голову в сторону, мой взгляд прикован к птице, прыгающей по подоконнику.
Я знаю, что меня не хотят видеть в доме, и все дали понять, что не желают делить со мной пространство. Не то чтобы я их винил, поскольку заметил страх в их глазах, когда они смотрят на меня. Они все боятся, что я сорвусь, но даже этого страха недостаточно, чтобы заставить их убить меня.
В конце концов, я ребенок, даже опытные убийцы не одобряют убийства детей. Если бы они только знали, что у меня на уме… они бы точно не колебались.
— Ты мой брат? — я смотрю вниз в любопытные глаза маленькой девочки. Ее волосы разделены посередине, две розовые ленточки скрепляют пряди. Это странно напоминает что-то.
— Эй, — она толкает меня в бок, хмурясь, когда я не отвечаю. — Ты мой брат. Я знаю, что это так, — она говорит более уверенно, сложив руки на груди.
Я пожимаю плечами, и мой взгляд возвращается к птице. Другая информация начинает заполнять мой мозг. Кажется, я где-то читал, что у птиц полые кости, их строение отличается, чтобы обеспечить возможность полета. Интересно, как они выглядят изнутри…
Моя рука вырывается, пальцы обхватывают тонкое тело птицы. Я достаточно быстр, чтобы она не успела расправить крылья.
Поднося ее к себе, изучаю, как закрываются ее глаза: мембрана, служащая веками, вызывает мой интерес. Острое… мне нужно что-то острое.
Я уже собираюсь достать нож, когда рука девочки накрывает мою. Она в ужасе смотрит между мной и птицей.
— Что… не надо… — заикается она, ее нижняя губа дрожит.
Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на нее, слегка прищуриваясь.
Она пытается оторвать мои пальцы от птицы, но ее усилия тщетны. Когда до нее наконец доходит, что она не сможет этого сделать, в уголках ее глаз собираются слезы.