Морально противоречивый

Ланцет Вероника

— Не надо, — он прикладывает палец к моим губам, — не позволяй никому указывать тебе, что ты должна чувствовать или не должна чувствовать. Черт знает, я боролся с собой с самого начала, пытаясь быть нежным с тобой, как ты того заслуживаешь, когда все, чего я хотел, это прижать тебя к стене и поступить с тобой по-своему, — он по-волчьи улыбается, — жестоко, — шепчет он, — безжалостно, — он медленно шевелит губами, — как животное во время течки. Отметить тебя так, чтобы ты не могла стереть меня из своей чертовой души.

Он делает глубокий

вдох, в его глазах бесконечные озера огня и пепла, но утопление никогда не казалось таким горячим раньше.

— Ты знаешь, что во мне есть эта жестокость, — он подносит мою ладонь к своей груди, прямо над сердцем, — она темная, бурная и едва сдерживаемая, и она ничего так не хочет, как поглотить тебя целиком. То, что ты принимаешь каждую часть меня, даже дикую, нецивилизованную… — он замолкает, и я вижу внутренний конфликт.

— Я знаю, ты не очень-то верующий, Влад, — мои губы вытягиваются, — но нашей встрече суждено было состояться. Неизбежно. Это то, что я бы назвала нашими отношениями. Нет правильного или неправильного… только мы.

— Неизбежно, — задумчиво кивает он, — мне это нравится.

— Я люблю тебя, — говорю я, наклоняясь к нему, мой язык выскальзывает, чтобы зализать неглубокую ножевую рану, которую я ему нанесла.

— Черт возьми, Сиси, — шипит Влад от удовольствия. — Я тоже люблю тебя, Дьяволица, — тяжело дышит он, его глаза закрыты. — Так чертовски сильно.

Привести себя в порядок после нашего маленького приключения немного сложнее, но нам удается незаметно выскользнуть из Сакре-Кер, когда все сходят с ума из-за пожара в церкви. Полиция и пожарные находятся на месте происшествия, и явная некомпетентность поражает, поскольку Владу сходит с рук и убийство охранников.

— Они оскорбили тебя, — пожимает он плечами, когда мы возвращаемся к машине.

Я качаю головой, глядя на него, хотя его внимание никогда не перестает согревать меня.

Как только мы вернемся в лагерь, мы начнем планировать.

Глава 33

Влад

— Я слежу за этим, — говорю я.

Поскольку остров Эллис — не самое гостеприимное место для посторонних, а камеры слежения, расположенные вокруг, имеют ограниченную зону действия, мне пришлось перейти к плану Б. Я послал дроны, чтобы получить кое-какие кадры.

Я знаю, что это рискованный путь, но я также не собираюсь врываться внутрь неподготовленным. Мне нужно, по крайней мере, иметь представление о планировке больницы и окружающей местности.

— Уже? — Сиси встает со своего стула и подходит ко мне, чтобы посмотреть на экран.

— Три дрона проникли внутрь. Двое были сбиты, — объясняю я. — Мы должны надеяться, что у них будет достаточно видеозаписей, прежде чем их тоже найдут.

Очень вероятно, что они уже ищут их, поскольку предыдущие должны были предупредить их о потенциальном присутствии других. И все же я надеюсь, что мы сможем что-нибудь раздобыть.

— Разве это не заставит их насторожиться?

— Это риск,

на который я должен пойти, — мрачно отвечаю я. — Это не идеально, но я бы никогда не пошел на это вслепую.

Она кивает, продолжая смотреть на экран.

Остальные беспилотники предоставляют нам дополнительный час видеозаписи, прежде чем они также будут сбиты. Но этот час — наш единственный шанс на понимание того, что происходит внутри больницы, поэтому Сиси и я начинаем тщательно анализировать каждый кадр, составляя схему здания и того, чего ожидать внутри.

Однако, судя по тому, что мы видим, больница совсем не заброшена: она обставлена новым оборудованием на всех уровнях. С тех пор, как мы отправили дроны ночью, по коридорам бродило не так уж много людей, но тех немногих, кого мы засняли на камеру, мы смогли идентифицировать.

— Это все иммигранты, — отмечаю я, составляя список лиц, которые мы заметили. — Врачи и медсестры-иммигранты, — продолжаю я, просматривая данные. — Это имеет смысл, поскольку некоторые не смогли бы получить признание своей квалификации для работы в официальной больнице. Хотя это немного иронично, поскольку сама больница раньше была зданием для иммигрантов, — смеюсь я.

— Ты думаешь, они знают, что происходит?

Я поджимаю губы, кивая.

— Да. Но, вероятно, это единственный вид работы, который они смогли найти, где у них не спрашивали сертификаты, — говорю я, показывая ей, откуда берутся некоторые из этих людей. — Это умно. Привлекать персонал из охваченных войной стран, чтобы у них не было возможности предоставить документацию.

— Разве это не еще одна форма торговли людьми? — задумчиво спрашивает она, и мои губы растягиваются в улыбке.

— Только если их вывезут из их стран. Если их наняли, когда они уже обосновались здесь, то нет.

— Интересно, — отмечает она, покусывая кончик ручки. — Тогда что ты думаешь? Они добывают их отсюда или занимаются контрабандой?

Подталкивая к ней файлы, которые мы распечатали на идентифицированный нами персонал, я указываю на некоторые даты.

— Эти люди пропали без вести много лет назад из своих стран. И нет никаких записей о том, что они когда-либо были в США. Предполагаю, они были привлечены сюда с целью начать новую жизнь, но затем их втянули в бизнес.

— Мне их не жалко, — она пожимает плечами. — Они знали о том, что Майлз делал с детьми, и им никогда не приходило в голову высказаться?

— Не думаю, что мы должны судить их прямо. Если бы кто-то когда-нибудь подумал высказаться, его бы уже не было в живых. Это слишком рисковано. Даже если кто-то соберет доказательства и покажет их властям, как они узнают, кому их показывать? Слишком много людей вовлечено во все цепочки командования. Система просто прогнила насквозь.

— Но разве это не похоже на борьбу с ветряными мельницами? Мы положим конец правлению Майлза, но кто сказал, что его место не займет другой Майлз?