Морально противоречивый
Шрифт:
Однако, встряхнувшись от своих размышлений, я оглядываюсь и обнаруживаю, что Влад пропал.
— Влад? — кричу я.
Я была так сосредоточена на том, чтобы заставить Мать-Настоятельницу заплатить, что не обращала внимания ни на что другое.
На мгновение я беспокоюсь, что вид крови мог довести его до одного из его приступов, и он ушел, чтобы прийти в себя. Но когда двери церкви снова распахиваются, Влад с важным видом входит внутрь и тащит за собой двух женщин за волосы, я понимаю, что он делал.
На моем
— Ты знаешь путь к моему сердцу, — выпаливаю я, когда он швыряет сестру Селесту на землю в сопровождении сестры Матильды, моей старой учительницы.
— Я говорил тебе, что все, кто когда-либо причинил тебе вред, будут мертвы, Дьяволица. Я мог бы также нанести визит тем двум несносным девушкам, которых мы встретили ранее днем, и с уверенностью могу сказать, что они никогда больше не встанут со своих кроватей.
— Ты был быстр, — хвалю я, и он просто улыбается мне, показывая белые блестящие зубы, его клыки длинные и торчащие, что делает его еще более хищным, каким он и является.
— Для тебя? В мгновение ока, — он подмигивает мне.
Обе женщины в шоке смотрят на меня, и выражение их лиц только ухудшается, когда они смотрят на легковоспламеняющуюся Мать-настоятельницу, которая в настоящее время посылает искры по всей церкви.
— Ассизи? — спрашивает сестра Селеста, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня.
— Что это значит? — спрашивает моя бывшая учительница.
Я смотрю на их жалкие тела и внезапно могу только пожалеть их. Жалость к озлобленным женщинам, которые потратили свою жизнь, оскорбляя других, и которые, вероятно, никогда не знали никакого счастья.
— Делай свое дело, Влад. Я хочу посмотреть, — говорю я, когда сажусь.
Внутри меня пустота. И я надеюсь, место в первом ряду на зрелище, которое станет их смертью, поможет заполнить ее.
Влад не разочаровывает. Ни в малейшей степени, поскольку он создает сценарий, чтобы подвесить их к потолку головой вниз.
Он еще более впечатляет, поскольку ловко использует свои лезвия, чтобы разрезать их от места соединения ног до челюстей. Его лезвия настолько острые, что достаточно одного хорошего разреза, чтобы органы рассыпались по полу, более сильный рывок — и грудная клетка тоже разорвана.
Я скрещиваю ноги, подпирая подбородок ладонью, наблюдая за их быстрым потрошением. Когда остаются только трупы, он берет то, что осталось от масла из лампы, разбрызгивая его вокруг двух тел, прежде чем бросить в них свечу.
Пламя быстро охватывает их, и так же, как мать-настоятельница, все они теряются в огне, в церкви собирается дым, запах горелой плоти пропитывает каждый угол. Вся задняя часть церкви теперь охвачена ненасытным пламенем, готовым поглотить все на своем пути.
Я встаю, готовая уйти.
Бросив последнюю свечу, разжигая жадное пламя, Влад поворачивается ко мне,
Есть кое-что, что можно сказать о том, как он смотрит на меня, особенно когда, сохраняя зрительный контакт, он открывает рот, его язык слизывает кровь с губ, его зубы окрашены красным.
Дрожь пробегает по моей спине, когда я инстинктивно делаю шаг назад.
Я знаю эту его сторону. Это тот, который требует, чтобы пролилась кровь. И все же дело не только в этом.
Он подходит ближе, поднимает руку в воздух и осматривает пятна крови. Позади него распространяется огонь, блики света освещают его черты и делают его таким, каким сказала мать-настоятельница — демоном.
Демон из глубин ада, ступающий по освященной земле и сеющий всевозможные разрушения. И ничто не может его остановить.
Его глаза встречаются с моими, и его улыбка становится еще шире. Только одно слово слетает с его губ, и я знаю, что у меня неприятности.
— Беги, — вырывается у него нежный звук, но я знаю, что меня ждет что угодно, только не нежность.
Мои ноги медленно отходят назад, я смотрю на него, наблюдая за каждым его движением.
Но и он тоже. Хищник на охоте, от него ничто не ускользнет, каждый мой шаг вызывает у него реакцию.
Это в том, как его ямочка становится более подчеркнутой, его улыбка более натянутой.
— Беги, — повторяет он, и я не задерживаюсь, отступаю и бегу на полной скорости.
Пробегая через главный двор, я направляюсь к кладбищу, вспоминая мавзолей, который был моим настоящим домом в этом месте долгие годы.
Я чувствую, что он у меня на хвосте, но я не ощущаю угрозы — по-настоящему. С его скоростью он мог бы догнать меня уже раньше. Он мог бы схватить и повалить меня в грязь, навалившись своим большим телом на мое.
У меня перехватывает дыхание, спорно, от бега или от влаги, стекающей по внутренней стороне моих бедер.
Я бегу вдоль могил, перепрыгивая через маленький крест, который я не заметила ранее, и чуть не падаю. Восстановив равновесие за долю секунды, я украдкой оглядываюсь назад, видя очертания его фигуры в ночи, то, как все его существо обещает мое уничтожение.
Я не останавливаюсь, когда наконец добираюсь до мавзолея, открываю дверь и вхожу внутрь, надеясь, что это послужит убежищем.
Но мне нужно только, чтобы эта мысль сформировалась, чтобы понять, что от него никуда не деться. Мои руки опускаются по ногам, когда я нащупываю ножи, все еще прикрепленные к моему телу, в надежде, что они могут сэкономить мне немного времени.
Едва я делаю несколько шагов внутрь, как дверь срывается с петель, руки Влада по обе стороны от нее, когда он легко отбрасывает ее в сторону.